В моём саду есть дальняя тропа:
Там старый грот, плющом увитый,
Пред ним – поляна трав, что летом расцвела
И древней липы полог скрытый.
Сюда ты забрела случайно, ненароком,
Рвала прекрасный цвет, венок плела,
Над зеркалом ручья чесала тонкий локон,
В прохладе грота ты свой сон нашла.
Мой сад притих, ловя дыханья
Твой слабый равномерный такт,
Лишь ветерок ланит лобзанья,
Продолжил, выдержав антракт.
А в роще стихли соловьи,
Сон юной девы охраняя,
Звук страстных песен до поры
Забыв, вокруг тебя летая.
Чета сохатых, у ручья,
Пришла испить воды прохладу,
И, не задев копытом пня,
Шурша в траве, промчалась рядом.
На землю опустилась ночь,
Накрывши мир своею сетью,
И в узелках её точь- в –точь
Зажглись топазы жёлтой клетью.
Та клеть была не золотой,
Тебя металлом не стесняла,
А только млечною тропой
К себе манила и пленяла.
Ты вышла в сад и была весела,
Дыша легко, не ведая преграды,
В высоких травах лебедем плыла
И пела звёздам серенады.
И вторил песням соловей,
И травы с ветром забавлялись,
И эхом долго, меж ветвей,
Наяды шумные плескались.
А утро выдалось под стать
Той звёздной и прозрачной ночи,
И неба голубого гладь
Была чиста собою очень.
Проснувшись, древние дубравы
Искали след твой на тропе,
И, нежно шевеля листами,
Клонились медленно к земле.
Сад был наполнен ярким светом
И скорбной трелью соловья,
Грустящего об уходящем лете,
О том, что ты навек ушла.
Ручей журчал о камни горько,
Прощаясь с гостией ночной,
И, огибая гладь пригорка,
Тоску унёс с водой речной.
Листочки мятлика склонились,
Припав к следам от юных ног,-
Росой жемчужной прослезились
Его реснички, средь дорог.
Герани синие головки
Кивали уходящей вдаль,
Благословляя путь далёкий,
Склонялись, чувствуя печаль.