А после смерти есть, наверно, жизнь…
И после жизни что-то остаётся…
Оно клубится, кружится и вьётся,
презрев наш умный материализм.
На том конце земного бытия,
на том конце поступков и проступков,
вдруг задрожит, так беззащитно-хрупко,
всё в чешуе прозрачного огня.
Скользнёт в туннель холодного зрачка
живым теплом, следов не оставляя,
по клочьям прошлого замедленно стекая,
их освещая чуть, наверняка.
И мы увидим этот странный свет
в последний миг – а, может, в самый первый!? –
когда упруго выпрямятся нервы,
освободившись из-под пресса лет.
Почувствовав, как ноша нелегка,
вдруг заскрипит отмеренного лестница.
Мы не умрём, поскольку что-то светится,
невидимое просто нам… Пока.