... она вошла -
ледяная.
движения резкие,
глаза стеклянные.
нервы - рваные провода.
в этот момент что-то надломилось и треснуло
между нами. я понял, что
навсегда.
я к ней - она говорит: мне до рвоты
противно от нашего "вместе". хватит.
А в комнате - дым, вместе с каплями пота
с еще не остывшей кровати.
Все планы - напрасны, иллюзии - рухнули.
Каждый остался с собой на "ты".
А крики в прокуренном воздухе
старой московской кухни -
рвали октябрьскую ночь,
безжалостно, в лоскуты.
Я - человек без сердца. С железной кожей -
сказала, меня отправляя в лом.
Такими ночами взаимная ненадежность
проверяется на излом.
Взгляд, заслезившийся за год в нежности,
заметил "против", отбросив "за".
И как близка черта неизбежности
надвигающегося конца.
Подъезды, площади, лестницы, крыши домов, подвалы,
стертые в пыль двумя парами ног,
остыли - что значило: нам осталось
подвести логичный итог.
Это насилие сердца над сердцем,
реального над наивным.
И этот, заливший кухню,
рассвета розовый лак
из лица твои губы вырезал -
красные, невозможно красивые,
которые говорили так:
- я тебя никогда не любила.
- молчи.
...
То, что сможет простить влюбленный,
поэт бы точно не смог.
Мне надолго запомнился
хищный оскал
этих скул.
Привидением плыть,
вдоль артерий шоссе - на восток,
обрывая строку...
© Андрей Орловский