Стихи упираются в нёбо, слова выталкивай языком,
говори ему все, покуда он хочет слушать.
Петербургские Львы лакают белое небо, как молоко,
и на душе становиться так легко,
что, кажется, ничего невозможно уже улучшить.
Говори ему ночь напролет, до рассвета, до хрипоты,
до конца сигаретной пачки, последней строчки.
Чтоб он знал, что, конечно же, непременно, все это ты –
шпиль, пронзающий небо, набережные, мосты,
что ты это город взрастила в себе. По глоточку
ты пила живую воду, закованную в гранит,
прислонялась к нему холодному и влажному, признавая,
узнавая его, как это бывало прежде, ничего нельзя изменить,
хоть неверная и неправая, он обнимет и извинит,
ты сюда была призвана своей собственной волчьей стаей.
Ты вошла сюда, как заходят к себе домой
И берут все, что должно, и утоляют голод.
Это тело когда-то было тебе тюрьмой,
но душа прорвала оболочку, сливаясь с жаркой и липкой тьмой
петербургского лета, захватившего в плен твой город.