Москва ты предала...
С твоих просторов
Елея сладких слов
Течёт на русские поля,
Ложась на душу ядовитым смогом.
Иуды сонм
Сладкоголосые сирены
Дурачат русских простаков,
Хоть всякий мнит,
Я не таков.
Сгубить пытаясь всех скорей,
В слезах купаясь. Матерей,
Как в луже не опрятный боров.
Фашисты мягче и нежней
Отродий этих палачей
Готовых вновь распять
За праведное слово.
Пред их коварством
Бессильны русских мудрецы.
Подонков логику хмельную
Поймут лишь подлецы
К мимикрии способные
С бесами породнёные,
Бесстыдные и наглые,
Свирепо- кровожадные
Как их проклятые отцы.
Я вспоминаю аксакала,
Словами как его пытал.
Высоким слогом грамматея,
Который лишь по книгам знал.
Я говорил про честь и совесть,
Про грех, про веру, про страну.
Он всё молчал.
Я ощущал свою вину...
Уж повернувшись уходить,
Не завершив свои дела,
В незащищёную мне спину
Он бросил нужные слова.
Туда попал я загодя.
Колона, медленно, угрюмо,
Свой завершая путь земной,
Пыль оставляла за собой.
Вокруг усиленный конвой
Ни шанса не давал спецназу.
Да, их учили воевать.
Но не сказали что стрелять
Придётся им блюдя присягу
Вчерашних пастухов,
Крестьян, рабочих.
Их реформы
Всех превратили в батраков.
Вот итог обмана
Которому мы верили
Когда то рьяно.
Слова и мнения чужие,
Устав, пожары, рёв толпы.
Всё в голове перемешалось.
Ориентиров не осталось,
В руках у воинов пророка
Так очутилися они.
Удел их- смерть.
Решает кто то.
Но ювелирная работа
В руках умелых пулемёта,
Затылки русских опалив,
Их снова к жизни возвратив,
Разит конвой.
Рукою голой,
Отбив старухину косу,
Спецназ попал всёж на войну.
Я уходил от поля брани,
Давить пытаясь снайперов,
Как волк угрюмый отбиваясь
От наседающих врагов.
И уводил вслед за собою
В бою бестрепетных стрелков
Поверевшим эмирам шкодным
И обращённых в дураков.
Спецназ прорвался....
Спустя немного оказался
Во власти воинских сатрапов
Пригодных только для парадов.
Строке присяги повинуясь
Они вернулись и едва ли
В тот миг проклятый распознали
Что жертвы стали палачами..
Как бойня кончилась , тогда
Нашёл того я старика.
В награду за спасенье рать
Его швырнула умирать
На пепелище родовом
Не думая, что будет потом.
Штыком пробита грудь его
И кровь обильно оросила
Винтовки. сломаной цевьё,
И смерть печать уж наложила
Ему на бледное чело.
Старик меня сразу признал.
Но воли чувствам он не дал.
Ни слоав горького, упрёка
С уст не сорвалося его.
Семьи большой он был отец.
Помочь ему мог бы творец.
Но...
Взор на восток он обратил
И обо мне словно забыл.
В его очах огонь пылал
Когда на спуск я нажимал...
Москва... Ты предала...
Но остриё штыка сместилось.
В прицеле цель очерчена
И говорливому злодею
Вердикт судьбою вручена...
Средняя азия. 1991 год.