Хей и Хой
Хей-еси давно править на Куси
В граде Куеве-Хой-юси воссел.
Хей и Хой, они – дюжа сходственны,
Их сходство-родство во сидрильности,
Крепко-пужеском пужеложестве,
В просторечии – сидерастности.
С стольна Куева Хой-юси прислал
Хею грамоту пригласительну.
Говорилось в ей, мол, ко вторнику,
Уж ты Хей-еси, кназь-ага Куси,
Сходный сходственник во сидрильности,
Для плотскИх забав бУди в Куеве,
Что доступственно токмо Избранным.
А для тех утех бОльшей сладости,
Подпусти-ка мне свой природный газ,
Что бы мог тот газ я использовать
К ублажению обоняния,
К подтверждению особливости,
Вознесла что нас над плебеями,
Тёмной чернею и невеждами.
Бородавчата, холодна легла
Жаба» тяжкая Хею нА душу,
Как услышал он, надо что опять…
Свой природный газ задармА отдать,
Хою Куевску безвозмездностно,
К повышению его рейтинга,
Утолшению легетивности.
Знал, наверное, Хой-то Куевскай,
Что на саммитах Хей уже давно
Отправлял свои все потребствия.
Абонентлив Хей, как положено,
В сундуке резном документ лежит.
Ну, а Хой-юси не ровнЯ совсем
Тем кназьям, которые сАммитны.
Как за быкость ту превеликую
Осерчал вельми Хей на Хоюшку.
И задумал Хей – Хоя Извести…
И за честь Куси воздаяние
Порешил воздать незамедленно:
Хою Куевску – песнь поносную,
Песнь посмертную Хей решил пропеть.
II
Даже к'Алики перехожие
Не узрили уж… во какой избе,
На какой версте «понесла» Одна.
Понесла Одна от поповича,
И от ентого греховодника
Родила одна сына крепкого.
Крепок был сынок… на всю голову.
Времена тада были смутныя –
Нарекла Одна младня СИвкою.
Как в лета вошёл ентот мОлодец,
Тайнознания возлюбил зелО.
Тайнознания – есмь риторика.
Вирши складывать в песнь поносную
Риторически обучилси он.
А как в жисть шагать самостийную,
Однамать свому сыну крепкому,
Сыну, Сивушке, бурки справила.
Наказала мать: «Даже ежли спать,
Или в бане-где, телеса помыть –
Бурков не сымать, ног не разувать
И калошев с бурков не скИдывать».
III
Было издревле так завЕдено,
Чтоб Бугарин-змей девкам в лапти сцал.
Девки дИвилсь той традиции,
Но ЧАСТНОЙ народ почетал её.
Девки глупыя, во лета войдя,
К почетанию приобщалися,
А дивлЕнию… удивлялися.
Между тем призвал Хей-еси к себе
Сивку в бурушках со калошами,
С тем, чтоб Сивушка песнь поносную
Спел на Куеве Хою Куевску.
Чтоб от песни той смертный прыш вскочил
На сосце Юси – кназя Куева.
Сивку нАградить обещался Хей.
От щедрот своих сидрокнажеских
Обещалси Сивку представити
К белым валенкам со калошами,
Да с калошами со блестяшшыми.
И карьерный рост по профессии…
До советника тайнознания
С присвоением Сивке звания.
В понедельник-то, что первым идёть,
Что первым стоить на неделюшке
Прибыл Хей-еси в стольный Куев-град
Нанести визит по приглОсности.
В сопровОжденьи офицальных лиц,
Под «прикрытием» Сивка с ними же
И заветныя бурки нА ногах.
Хея Хой-юси встретил рАдушно,
Как предписано по сидрильности,
Чтоб кназёк кназька встречал личностно,
Трижды лОбызал… чтоб уста к устам.
И немедленно на штаб-виллу их
На лимУзинах всех доставили.
Пить карилку Хей отказалси враз.
Без фуршету-то без карильного
Между Хеем и Хоем Куевским
Напряглись ышшо пушша прежнего
Междунацистны отношения.
До беседы той сидрокнажеской
От лица Куси, кроме Хей-еси,
Лишь одно лицо Куев дОпустил.
I V
Хей-еси-ага, кназь всея Куси,
Хоть и чуял сам в том неладное,
Делать нечего… токмо Одного
Сивку в бурушках лишь с собой привёл.
Объявил его переводчиком
С мови Куевской на свят-Кусский рэчь.
Вот вошли они к Хою в горницу…
Как они вошли, так и обмер Хей…
За столом сидел (Хой при ём стоял),
Некто влАственный. Но не очень чтоб,
Был нагляден он по сидрильности –
Скромен мАкиях, но надменность-то
На лице его – пушше Хоевой,
Пушше Хеевой – сидрокнажеских.
Прям с порогу-то без приветсвия,
Без лобзаний-то, что положены…
Восседаюшшый задаёть вопрос
Хею Кусскому дюжа дерзостный:
«Ты, смердячный пёс, ты кого привёз
По приглосности прибываючи?»
И ответил сам: «Тайнознатчика».
«Для поностности ты привёл сюда
Сего мОлодца крепкоглавого.
Толмачём его ты представил Нам,
А зовут его – Сивка в бурушках.
Ну а хочешь ты, пёс, крысятничать.
Хочешь нИзложить кназа Куева.
Хочешь ты «зажать» свой природный газ.»
И смутилися Хей и Сивушка
Етим знаниям восседателя.
И дивИлися борзой борзости
Со которой он обрашшается
К Хею Кусскому, не глядЯ на сан.
Поперая честь сидрокнажую:
«Знаешь кто я, ты, Хей вся Куси?»
И ответу не дожидАючись,
В креслах рАзвалясь пред стояшшыми,
Важно, барственно он назвалси сам:
«Знай, что имя мне – есть Бугарин-змей,
Тот, кто мочится девкам в обувь их,
Что тебя на трон тоже я возвёл,
И властитель Я всех устоев есмь.
Лишь Бугарин-змей отделяет вас –
Весь ЧАСТНОЙ народ и сидрильность всю
От двуногих, что обираете,
Тех, что чернею называете.
Мне все кнажества покорилися!
Ну, а газу дай, впредь не нАрушай
Принцип правящей сидерации.
Если баловать есчо вздумаешь –
Отрешу тебя от сидрильности,
Тем лишу тебя власть-богачества.»
Испужалси Хей… обмочилси весь,
Но домой отпушшын был с почестью.
Токмо Сивку вот… Змей себе забрал.
За бугры увёз Сивку в бурушках.
Хоя Змей согнал с трону Куева,
Чтоб не бЫковал, коль не саммитен.
Посадил взамен соискателя.
Вой-бузи зовуть кназя нового.
Пусть на Куеве Вой-буза стоить…
Газ с Куси идёть-подпушшается!
Люд ЧАСНОЙ-то о’богашшается!
Хей-еси опять править нА Куси…
И не балуеть он гордынею.
А для пушшей-то для надёжности –
На Куси теперь и баскак «сидит».
То Бугарин-змей «глаз» поставил свой,
А зовуть тот «глаз» Сивкобурычем.
Помогли, видать, Сивке бурушки.