и нет ни воли, и нет ни дома, куда ни глянь: своего-то нет. я понимаю их с полуслова, глазея брошенным псом им вслед . тут понимаешь, какое дело: скалься-не скалься, угрюмо вой, только если кому – надоело, получай сполна сыромятным кнутом.
а мне бы уткнуться в плечо мужское наточенным, раскаленным в огне ножом, а мне бы стать, как удав, спокойной и не высовываться на рожон, мне бы оскалить в улыбке зубы, глядя на тех, с кем спят взамен; тот, кто познал поцелуй иуды, будет во веки веков блажен.
сыграй с ними, боже, и дай им выиграть, всем тем, кто когда-то меня любил, пускай им удастся с корнем выдрать лес из взращенных ими обид, пускай они позабудут, оставят, не швыряют пред домом горсти монет! брошенным псам не прислало - лаять, брошенной мне – себя звать «поэт».
мне тут еще из боев возвращаться, и обязательно – со щитом, боже, пусть им распахнут объятья женщины с пряниками, а не с кнутом, пусть им больше никто не напишет кипы выстраданных стихов, пусть они не бывают лишними, не услышат удаляющихся шагов,
пусть они живут, как за пазухой у христа,
мой тернистый путь им будет неведом.
господи, побереги их, пожалуйста,
чтобы их никто никогда не предал.