ХЕРСОНЕС И РОЖДЕНИЕ СЕВАСТОПОЛЯ.
ГИКИЯ, ГЕРОИНЯ ХЕРСОНЕСА
ПОЭМЫ
Севастополь
2012
Херсонес. Рождение Севастополя
«…Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твёрдой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе…»
А. С. Пушкин, «Медный всадник»
I Утро Херсонеса
Солнце взошло. И, крича, над водой
Белые чайки резвятся.
А далеко, в вышине голубой,
Кучей седой громоздятся,
Тенью закрыв Херсонес, облака.
И грека лодка рыбака
Спеша укрылась за утес,
А у стены лохматый пес
Завыл. И снова тишина
Над сонным городом спустилась,
Как будто страшная гроза
Пришла и в воздухе сгустилась.
Берег нежно ласкает волна,
Пенясь в камнях угловатых.
Море шумит, пробудившись от сна,
А на полях, чуть примятых
Ветром прохладным, поднялась трава,
Ковыль на склоне ковром серебра
Глаз утомленный ласкает.
Русский дружинник седлает коня.
Рядом другой, чтоб спасала броня,
Латы свои поправляет.
II Рать князя Владимира у Херсонеса
Весь русский лагерь пробудился,
Кто меч скучающий точил,
Кто у палатки суетился,
Кто ладил тетиву из жил.
Владимир на холме с друзьями,
Бойцами, слугами, князьями
Стоял, смотрел на Херсонес,
Как город древний просыпался.
Туман с домов улиткой лез
И будто в море растворялся.
Владимир пожирал глазами
Весь город, церкви, длинный ров…
А стены каменных домов
Ему казалось будто сами
Его зовут: Иди. Иди!
И слышал он в своей груди,
Как сердце учащенно билось,
Вороны с карканьем носились,
Их кто-то с падали согнал.
Петляя, заяц пробежал.
И белый голубь над стеною
Поднялся, бабочкой летит.
Вдруг сверху черною стрелою
Метнулся ястреб! И дрожит
В когтях пернатого злодея
Красавец белый. Пух летит,
И струйкой кровь течет по шее.
III Пророчество волхва Владимиру
Владимир кликнул мудреца,
И два огромных молодца
Ведут к могучему владыке
Седого старца на поклон.
За ними шли со всех сторон
Бойцы. И заблестели пики
Дружины, ставшей в тесный круг.
Владимир молвил: «Старый друг,
Любимый вещими богами,
Тебе вперед смотреть дано.
Открой же тайну перед нами,
Скажи, что всем нам суждено?»
«Что ж, князь, изволь. Твоя дружина
Богами мудрыми хранима.
Пришли сюда издалека.
Вы б все от голода пропали,
Но руссов много здесь и дали
Они вам хлеба и вина.
На Херсонес идите смело!
Вы начали большое дело,
Всего не перечту.
В бою успех вас ожидает,
Но как заветную мечту,
Его лишь храбрый достигает!
В боях жестоких знайте меру!
Вы здесь свою найдете веру
И принесете из похода,
Её для своего народа,
К себе, в родную Русь.
Земля же эта свята будет.
Вас Бог за это не осудит.
Я в этом вам клянусь!
На этих вот холмах Тавриды
От вас начнет из века в век
Карать за подлые обиды
Врагов всех русский человек!
Здесь слава вечная зачнется,
Но слава трусам не дается!
Тринадцать зим назад над нами
Меж вечно видимых светил,
Блестя волшебными огнями,
Победы вестник в небе плыл.
Еще тогда…» Но смерть закрыла
Седому старцу вещий рот,
Прервала дум вещанья ход
Ее невидимая сила.
Он посох выпустил из рук
И, испустив предсмертный звук,
Упал, не кончив предсказанье –
Стрела, жужжащая, как шмель,
Свою избрала в старце цель.
IV Взятие Владимиром Херсонеса
Войска уж город осадили.
Путь им закрыл глубокий ров.
И вот под стрелами врагов
В него дружинники носили
В мешках кто землю, кто песок,
Кто камня серого кусок
Пускал с восторгом детским вниз.
Но наподобье хитрых лис
Копали норы корсуняне
И, что бросали в ров славяне,
Тащили в город под землей
И там ссыпали за горой.
И долго б длилася осада,
На стены б лезли много раз,
Но корсунянин Анастас
Дал знать из города, что надо
Найти в земле водопровод,
Закрыть! И без воды народ
Оставить в городе под зноем…
И вот уж Корсунь пал… Героем
Наш князь по городу идет.
Кругом купцы торгуют в лавках.
Мед, рыба, ткани на прилавках
Где грек, где русский продает.
V Князь Владимир в Херсонесе
Пирует русская дружина!
Бойцы забыли о боях.
Отец уж вспоминает сына
В далеких киевских краях.
Вакх буйный правит нынче ими.
Звенят бокалы. Тут и там,
Блестя серьгами золотыми,
Идут славяне по домам…
А за стеной, на поле брани
Лежат погибшие в бою,
И ворон, будто сборщик дани,
Берет с убитых дань свою.
Купцы из Киева с товаром
Въезжают в город и затем,
Умилостив Даждь-бога даром,
Ведут здесь выгодный обмен.
Ключом спокойным жизнь забила.
Нет страха страшных грабежей.
Пирует русская дружина!
Поют гусляры песни ей.
О берег тихо плещет море,
И песни этим звукам вторят,
Как будто руссам гимн поют!
Как будто чувствует природа
Могучей Руси быстрый бег!
Нет! Это не простой набег
Уже великого народа!
Не прихоть княжеского рода!
Сюда Владимира влекла
Расчета трезвого дорога!
Своим походом новшеств много
Он нес на Киевскую Русь!
От темы я не отклонюсь,
Сказав, что вера повлияла
На государственный уклад,
И, заменив суждений ряд,
Русь богатырски расцветала!
VI Турки и татары в Крыму
Жизнь шла вперед. Летели годы.
Прошел незримо целый век.
Но все преодолев невзгоды,
Упорно бедный человек
Влачил свое существование.
Не жизнь, а муки и страдание
Нес от вождей своих народ.
И шел за тяжким годом год.
Нависла тучей грозовою
Над древним городом беда –
Пришли турецкие суда
И город предали разбою.
На Русь же дикою ордою
Шли с гиком полчища татар.
Храпели кони боевые,
Неслись наездники лихие,
Смерть сея, муки и пожар.
Стонала Русь под тяжким гнетом.
Шли полоненные рабы.
И реки крови, слезы с потом
По нашей Родине текли.
VII Орда татар в Крыму
1
Как страшный смерч, полки Нагая
Пришли в познавший горе Крым
И с кличем громким боевым,
Все на пути своем сметая
И ревом оглашая лес,
Вошли татары в Херсонес.
Выл ветер. Море бушевало.
Ревел, беду почуяв, скот.
И темной массой небосвод
Зловеще туча закрывала,
И грозно зарево вставало
Над Херсонесом от огня.
Покрылась трупами земля.
Детей пронзительные крики
И клич татарский полудикий
Смешался с плачем матерей.
На лодке маленькой своей
Рыбак с семьей уходит в море.
Он знает, что и там ждет смерть,
Но лучше в море умереть,
Чем слышать плач и видеть горе.
2
По Крыму пленников толпами
Вели в оковах на базар.
То крики воинов-татар,
То кнут бунтующих смиряли.
Коней татарских табуны
Топтали крымские равнины,
Рабы послушно гнули спины
Под светом ласковой луны.
И там, где раньше лес дремучий
Сползал зеленой пеной с гор,
Где козы прыгали по кручам,
И где купцов проезжих взор
Скользил по вспаханным полям –
Все изменилось. Ныне там
Гуляла смерть! Леса редели,
И села пахарей горели,
И каждый новый день заря,
Как будто кровью обливала
Небес восточные края
Над Крымом и напоминала
О том, что новый страшный день
Опять пришел. И смерти тень
Во след за солнечным лучом
Вступала в каждый крымский дом.
VIII Херсонес продан ордой Генуе
А Херсонес с огня нашествий
Вновь встал, как сказочный герой…
Но вот уж продан он ордой
Генуе. Стали меньше бедствий
Ему татары причинять.
Бойцов иноплеменных рать
Уж не несет огонь и меч,
И бремя войн упало с плеч.
И снова оживился город.
Вновь, отдавая свой товар,
Шумит, торгуяся, гончар,
Гремит, как гром, кузнечный молот,
Поет у столяра пила…
Но вот торговые дела
Теперь не те… Когда-то было,
Что Русь мед, кожу, соболей
И сотни дорогих камней
Сюда на рынок привозила.
Здесь запад мудрый и восток
Имел своим товарам сток.
А город рос и богател…
Но шум былых торговых дел,
Хоть и свежи воспоминанья,
Ушел в далекие преданья.
Он, как ребенок от груди,
Отнят от русской был земли.
IX Татарская орда и турки в Крыму
1
Берут с него татары дань
И Крым, как прежде, обирают,
И люди в горы убегают,
Как от погони зверя лань.
Но мало этого татарам.
Европа ждет от них рабов.
И сотни западных судов
Ждут ханов вновь с живым товаром.
И вновь, припав к коням лохматым
И стрелы уложив в колчан,
Татары мчатся по полям.
И жгут, и грабят всюду хаты.
За ханство бьется с ханом хан.
А предприимчивый султан,
Как волк ягненка, треплет Крым.
Гиреев зверства перед ним
Теперь уж кажутся забавой.
Как символ власти их кровавой,
Храм заменяет минарет,
И Кафой правит Баязет.
2
Невольниц русских ждут гаремы,
Без «мамок» плачут «мамлюки»…
Но как моря не велики,
Как не крепки, не страшны стены,
Им не сломить свободный дух –
Бегут строптивые рабыни.
Им не ужиться на чужбине,
Им не носить одежды слуг.
Их смерть своей рукой костлявой
Благословляет в дальний путь.
Бежать! Бежать куда-нибудь.
На Русь! И там орел двуглавый
Тоже вонзает когти в грудь…
3
Творенье двух тысячелетий,
Творенье времени и рук
Не вынесло великих мук,
И злой удар турецкой плети
Отсек от жизни Херсонес,
И с карт истории исчез
Когда-то многолюдный город.
Он пал! Но не торговый голод
Его, нагрянув, задушил.
Он очень-очень долго жил
Своим трудом. Ему торговля
Большим подспорием была,
Как виноделие, как ловля
Прекрасной рыбы. Нет! Война
Седого старца доконала.
Победы туркам было мало,
Ушур с него не так велик,
А многое имел старик,
Чего в Стамбуле не хватало.
4
Базилик чудные колонны,
Десятки мраморных скульптур,
С резьбой искуснейшей фронтоны –
Везли на запад как ушур.
Везли! И там дома вставали
Из крымских тесанных камней.
Но мало думает Гирей
О том, что грабить помогали
Татарам турки. Крым беднел.
Татарин черный не имел
К труду крестьянскому охоты.
Он не возделывал поля.
Хирела крымская земля.
Ордынцы падки на налеты
И на воинственный разбой.
Подкрасться бы во тьме ночной
В степи безводной к каравану
Или к кочующему стану
Купцов. И с криком громким, диким
Напасть на них. Склонивши пики
Свою им волю диктовать
И к утру уж назад скакать
С добычей ценной. А рабов
Гнать стадом в Кафу, как коров.
За порох туркам их отдать
И снова на дорогах ждать
Слепой к опасности наживы,
Что по сравненью с этим нивы
Могли татарам обещать?
5
Три века Крым был бородавкой,
У Руси севшей на носу.
Или точней, гигантской пьявкой,
Сосущей кровь. А смерть косу
В Крыму точила на Россию.
Но крепли силы боевые
Великой Родины моей!
Шли в Крым полки богатырей,
Шли по болотам, через степи
С травой, спаленною огнем,
И падали неволи цепи
Под ноги братьям день за днем.
Крым жалок стал! Как из неволи
Вернется кто-нибудь домой,
Уже он дряхлый и седой.
И кто встречал его на воле,
Когда здоровый, молодой
Он за дубовою сохой
Ходил он на хозяйском поле,
Тот тоже бы в недоуменье.
Развел руками и сказал:
«Да, жалок он. И я в селенье
Ему подобных не видал.
Это не он. Не он, конечно!»
Здесь пять столетий бессердечно
Царила пришлая орда!
Природа Крыма обеднела,
Леса пропали, в речках села
Кровь Крыма – горная вода.
Везде следы кровавой власти,
Руины древних городов.
Все лучшее погибло в пасти
С бессчетным множеством зубов
Трусливых, жадных, как шакалов,
Турецких слуг и эмиссаров.
X Суворов в Ахтиаре
1
Недалеко от Херсонеса
Легла деревня Ахтиар,
Там девять мазанок татар
Стоят, сутулясь. У навеса
Одной привязан конь гнедой…
И тихо все… Но лишь прибой
О чем-то шепчется с камнями
Прибрежных скал, да на холмах
Деревья сонные ветвями
Сгоняют непокорных птах
За то, что щебет их веселый
Нарушил утра тишину.
Да татарчонок босый, голый
С усердьем бьет по кувшину
Кривою кизиловой палкой.
Да пес плетется за татаркой,
Идущей хворост набирать.
Мальчишка, увидавши мать,
Догнал ее. Схватил руками
За край цветных ее шальвар.
И шел за ней. Да солнце жар
Бросало щедро в Крым лучами.
И в бухту тихо корабли
Входили. Ветер парусами
Играл лениво. Серп луны
На мачтах их блестел сурово.
Чу! Звонко цокнула подкова,
И всадник на гнедом коне
Мелькнул и скрылся на холме.
2
А вскорости пикет казачий
На серых взмыленных конях,
Крещенных славою в боях,
Взлетел на холм. Как лай собачий,
В кустах чужие голоса,
Звенели споря. Вдруг … оса
Ужалила в щеку казака.
«Неладна будь, дрянная тварь!
Мала, а злая, как собака!
У-у, гадость! Черт тебя поджарь!»
Взревел казак. И тихо-тихо
С минуту было, а потом
Свист тишину разрезал лихо,
И вслед за ним ужасный гром
Десятков выстрелов. И кони,
Рванувшись в страхе на дыбы
Заржали дико. Шум стрельбы
Смешался с гиканьем погони.
3
«В бой не вступать. Чтоб тихо было» –
Суворов дал такой наказ.
«Да! Счастье ваше, вражья сила!»
«Эх, порубили б, в самый раз!» –
Ворчат казаки. Кони стали.
Вдруг где-то рядом: «И-и-го-го»
И конский топот. Слышен ясно
Кустов ломающихся хруст.
Вот через кизиловый куст
Конь окровавленный ужасно
Пролез. И, не имея сил,
Упал и страшно рот открыл.
С седла мешком казак убитый
Сполз на траву, под тень кустов,
И череп, у виска пробитый,
Смотрел на всех куском мозгов.
Глаза еще огнем горели
И, с ужасом смотря вперед,
Они как будто бы хотели
Сказать: «Пришел и мой черед…»
Конь и казак – сражены оба,
И боевых друзей грызет
Обиды неотмщенной злоба.
4
А в бухте Ахтиарской флот
На якорях стоит привычно.
На кораблях турецких шум.
Матросов то на бак, то в трюм
Гоняет боцман, как обычно.
Сидит Гаджи-Магмет-ага
В каюте, убранной коврами,
Но не идут к нему с дарами,
Как прежде. Ни одна нога
Порог истоптанный дубовый
Не переступит больше вновь.
И пленников несчастных кровь
Вновь турок не прольет суровый.
5
Убит казак. Суворов знает
Печальный этот инцидент.
Солдат ему коня седлает,
И, как всегда, опять вплетает
С стараньем в гриву амулет,
Иконку малую с распятьем.
Он шепчет: - «Господи, спаси
Детям – отца. Братишку – братьям!
Героя – нам для всей Руси!
Спаси от смерти неминучей,
Укрой от пули роковой.
Он наш защитник самый лучший,
И раб послушный, Боже, твой!
Спаси, на радость русским хатам,
Укрой от всех недобрых глаз!
Спаси, молю тебя! Для нас
Оставь любимца всем солдатам.
Злой дух с нечистой силой, сгинь!
Храни Христос его! Аминь!»
6
В его глаза была забота,
Как будто он за целый мир
Молился. Будто бы он что-то
Для счастья всех людей просил.
Потом коня рукой по холке,
Как друга, нежно потрепал,
На лбу поправил волос в челку,
И в лоб, как дочь, поцеловал.
«Ну, друг, держись! Ты пол-России
Сейчас помчишь в своем седле.
Суворов – это дар земле
И русским людям от стихии.
Лети вперед быстрее пули,
О пень, о камень не споткнись,
И вместе с ним назад вернись,
Чтоб все спокойно мы вздохнули».
Конь будто понял. Бьет копытом.
Ржет. Лихо машет головой.
И солнца луч в седле расшитом
Мелькнул, как зайчик золотой.
Солдат из левого кармана
Две грудки сахара достал.
«На, для тебя я сберегал.
Ешь-ешь. Да крепче басурмана
Дави, когда помчишься в бой!
Ну, ну идем! Господь с тобой!»
7
И конь пошел за ним послушно.
Шло время к полдню. Очень душно
Под солнцем было и в тени.
Трава кругом ковром узорным
Лежала желтая. Лес черным
Казался издали. Одни
Лишь бабочки кругом порхали.
В кустах звенела трель цикад…
Да казаки коней седлали,
Да кобылицы жеребят
Умильно мордами ласкали.
Телеги на дороге в ряд,
Как люди, строились. Суворов
Вскочил проворно на коня,
И шпоры, весело звеня,
Блеснули золотом. От взоров
Всегда всевидящих солдат
Не ускользнул, как тень, любимец.
Казак, пушкарь и пехотинец,
Как и всегда, за ним следят.
И тысячи раскрытых ртов
Молитвы шепчут: «Будь здоров,
Отец наш – генерал любимый».
Неказиста молитва их.
Ее не вложишь даже в стих,
Молебен ими же творимый,
Как будто с Богом разговор.
Я передал его по строкам.
Что ждет его в пути далеком
На склонах диких Крымских гор
И там – у бухты Ахтиарской?
Ведь может быть кинжал татарский
Жизнь эту нужную прервет?!
Быть может, что убийца ждет
Его на берегу скалистом!
В солдатском сердце добром, чистом
Таких предположений рой.
Чем черт не шутит… Все бывает!
И случай тоже роль играет,
Да и важнейшую порой.
8
Быстро скакала кавалькада
И скрылась в поднятой пыли.
Потом еще мелькнул в дали
Казак, отставший от отряда,
И тоже скрылся. Кони мчались
Галопом бешенным вперед.
Казаки крепче прижимались
К их шеям взмыленным. И черт
Сейчас за ними б не угнался.
Спешил Суворов. Он старался
Скорей увидеть Ахтиар.
Ведь эта бухта – Божий дар
Для Крыма. Внутренний замок,
Его открыть сегодня надо.
Пробило время. Вышел срок!
Да будет Родине награда
Весь Крым и море. Ушаков
Своих с «Мадона» моряков
Сюда с Батуриным направил,
Чтоб карту гавани он справил,
Промеры выполнил глубин.
Суворов эту карту знает.
Он оценил ее один,
И он о гавани мечтает!
9
А кони мчатся. Впереди
Холмы зеленою грядою
Стоят, как стража, над водою.
И на морской большой груди
Стоят спокойно корабли.
Прекрасна бухта. Как ворота,
Два мыса ограждают вход.
И в бухту может целый флот
Не пропустить пехоты рота.
На море шторм, а здесь рябится
Спокойно синяя вода.
Здесь может флот от бурь укрыться,
И не бывает никогда
Суровым льдом она закрыта.
Весна здесь правит круглый год.
«Россия здесь поставит флот!
Он будет верною защитой
Славянства оскорбленных прав!
Он укротит надменный нрав
Любителей чужих земель,
Чужого счастья и свободы!
Поставим пушки здесь теперь.
Потом, когда промчатся годы,
Здесь крепость южным стражем станет
Великой Родины моей.
Я слышу залпы батарей!
Ура! – которое здесь грянет
В честь будущих морских побед.
И здесь, как под Полтавой швед,
Все иноземцы будут биты!
По берегам здесь лягут плиты
Приморских улиц… А сейчас
Здесь надо строить укрепленья,
А то еще, не ровен час,
Они опять без приглашенья
Сойдут на берег Крымский вновь
С законом подлым и кровавым,
В котором тот бывает правым,
Кто больше льет невинных кровь!»
10
Так думал он – военный гений,
Победы постоянный друг.
И выбирал совсем не вдруг
Места для русских укреплений!
Настал ночь. Как бархат, море
Лежит у черных стен холмов.
Сквозь чащу дубняка кустов
Идут солдаты. В тихом споре
С друзьями старый генерал,
Где, что построить вспоминает.
Суворов точно указал…
Скорей. А то ведь рассветает
В июне рано. Шла пехота.
Тащили пушки. Шел обоз.
То конь заржет, то скрипнет воз,
То кашлянет и охнет кто-то.
Потом все стихло. Снова ночь
Весь шум как будто поглотила.
Все звуки разогнала прочь
И в душном мраке растворила.
11
Когда же солнца луч скользящий
Вершины Крыма осветил.
Когда рассвет для глаз открыл
И моря гладь, и берег спящий,
Когда турецкий янычар
На корабле от сна очнулся,
И парус ветру улыбнулся,
Как бой почувствовал корсар –
Вскочил Гаджи-Магмет-ага,
Глаза открыл. И им не верит.
Он видит, что вдоль бухты перед
Его глазами берега
Не те совсем, какими были,
Когда их скрыла темнота.
Их за ночь сильно укрепили.
Бьет барабанщик – Тра-та-та!
И берег ожил. Муравьями
По свежевырытой земле
В туманной дымке, в сизой мгле
Солдаты с добрыми конями
Вывозят пушки. Их наводят
На очертанья кораблей.
И глаз внимательных не сводят
С врагов земли святой своей.
12
Так продолжалося три ночи…
Проснутся турки – бастион
Стальных орудий злые очи
На них наводит. Страшен сон,
Когда кругом растут редуты,
Как после дождика грибы,
Когда из предрассветной мглы
Огонь костра блеснет. Минуты
Ужасно долги. Каждый ждет,
Что залп орудий грянет скоро.
Так ждет собак трусливых свора
Хозяина, который часто бьет.
А когда черным покрывалом
Тавриду всю покрыла ночь –
Турецкий флот подался прочь
Вслед за волны огромным валом,
Который к берегу катился
Могучим слитком серебра,
Разбить пытаясь всё, стремился,
Не нес доселе он добра,
Лишь много шума. И на мели,
В прибрежных скалах, прыть разбил
И вот сейчас едва катил
Назад от бывшей близко цели.
13
Ушли турецкие суда:
Но чтобы не было охоты
Вновь туркам заходить сюда,
Вложил здесь Ряжский полк пехоты
Немало своего труда,
Поставил много батарей
Вдоль бухты Ахтиарской всей!
А в результате офицерских споров,
Вложив и волю, и сноровку,
Поставил Александр Суворов
Здесь Ряжский полк свой на зимовку!
А на Руси всяк подвиг чтится
На императорскую мерку.
За Ахтиар императрица
Шлет золотую табакерку.
Доволен генерал-поручик –
Как жест императрицы мил!
Ведь он его, как солнца лучик,
На всю Россию осветил!
14
Шигин-Гирей горюет хан.
Суворов добрый генерал,
Как будто хана обобрал –
Он тридцать тысяч христиан
Поспешно отселил из Крыма.
Увел на Русь их всех домой,
Потеряны рабы ордой!
Утрата их невосполнима…
Екатерины манифест
В состав России вводит Крым.
Не одобряют этот жест
Ни Лондон, ни Париж, ни Рим.
Вопрос решен. И закрепляют
Его российские войска.
Теперь по Родине тоска
С бесправьем души не терзают.
XI Вход Российского флота в Ахтиарскую бухту
1
Как стая белых лебедей,
Второго мая пять фрегатов
И восемь разных кораблей
С командами матросов-хватов
По указанью воли царской
Шли гордо к бухте Ахтиарской.
Однокильватерной колонной
Своею волей непреклонной
Герой Чесменского сраженья
Отважный Клокачев Федот
Эскадру славную ведет
По курсу царского веленья!
Сияет солнце ярко-ярко,
У бухты склоны все в цветах.
Матросам радостно, но жарко,
Они ведь многие в летах.
На берегах стоят солдаты,
В руках и ружья, и лопаты.
Они встречают корабли.
Поклоны шлют им до земли.
Бросают в воздух кивера
И громкое кричат – Ура!
Матросы паруса убрали,
На грунт спустили якоря
И трижды громкое «Ура!»
В ответ солдатам прокричали.
2
Восьмого мая Клокачев ушел в Херсон!
Осмыслив все со всех сторон,
Контр-адмирал Фома Фомич
Меккензи бросил важный клич:
«Чтоб закрепиться, надо сразу
Начать здесь строить флоту базу,
Обзаводиться всем жильем,
Чтоб наши семьи жили в нем.
Чтобы росли здесь наши дети!
И, чтоб забыв о всем на свете,
И каждый день, и каждый час
Здесь жены наши ждали нас!»
3
Штабс-капитан – начальник штаба –
Сенявин, будущий герой,
Хоть в стройке разбирался слабо,
Но, лихо приняв чин прораба,
Строителей возглавил строй.
Ему всего лишь двадцать лет,
Но у него вопросов нет!
А утром третьего июня
Священник землю освятил,
Меккензи золотой червонец
На дно траншеи положил,
Чтоб Николай наш Чудотворец
Доволен бы часовней был.
Играл оркестр! Гремели трубы!
И громко ухал барабан.
Смотреть на стройку было любо,
Обед торжественный был дан
В честь строек четырех закладки.
Все мастера в работе хватки.
Над кузней бились три недели,
За месяц пирс сооружен.
А над часовнею потели
Всего два месяца. И звон
Её теперь был слышен всюду.
Большая радость была люду!
Через три месяца потом
Закончили Меккензи дом –
Жилое первое строенье!
В нем, отмечая новоселье
В день первый ноября, давал
Фома Фомич шикарный бал!
С тех пор и стало символично –
Возводят стройки здесь отлично
Силой военного отряда!
Им помогают, если надо,
Всегда гражданские артели,
И не один пуд соли съели
Они на стройках городских,
Труд дружный был всегда у них!
4
А Севастополь стал на юге,
Как высланный вперед секрет,
Россию всю прикрыв от бед,
Как камень путника от вьюги.
Он быстро рос. И, как Кронштадт
На Балтике стоит суровой,
Он, как его морской собрат,
Здесь набирался мощью новой!
Он стал щитом своей Отчизне,
Великий город моряков,
Чтоб по дороге всех веков
Идти со славою по жизни
Морских боев и обороны!
Он не идет на мир с войной,
Но каждый будет под горой,
Кто к нам придет на бастионы
С мечами или мыслью злой!
5
И Севастополь величавый
Стоит уж 229 лет.
Покрыл себя в боях он славой,
Ему подобных в мире нет.
В нём памятники, обелиски,
Как тризна в честь ушедших дней,
И множатся всё время списки
Погибших в тех боях людей.
На склонах расцветают маки,
Как будто всё залито кровью.
Следы геройства и атаки
Хранятся свято и с любовью.
Но городу тысячелетья,
А Херсонес – его окраина,
Он пережил все лихолетья,
Гордятся им и Россия, и Украина!
Гикия, героиня Херсонеса
1
В цвету чудесный Херсонес.
Миндаль и алыча, и слива,
Их ароматом до небес
Наполнен воздух. Всё красиво,
Весь этот город многолюдный,
Лист на деревьях изумрудный.
А в море голубой лазури,
В морской прибой и в штиль, и бури
Херсонеситы влюблены.
Правитель их, архонт Ламах,
Преуспевает он в делах
И чтит законы старины.
Своих он граждан уважал
И власть уверенно держал.
2
Он горожанин очень знатный.
Усадьба у него богата,
Дом у него большой, квадратный,
И много серебра и злата,
Земли, скота он накопил.
Он правил и вольготно жил.
Дом к многим улицам примкнул,
И двор весь в зелени тонул.
А в городской стене Ламах
Имел отдельные врата,
Проходы для его скота.
Всё мощно, не пройдёт там враг.
И с пастбищ шли стада домой
К загонам лишь своей тропой.
3
Богато жил весь Херсонес,
Трудился в городе народ.
Рос на холмах прекрасный лес,
А на лугах пасли здесь скот.
Охотились и за зверьём.
Море – огромный окаём,
В нём много рыбы добывали,
А виноградники давали
Всегда обильный урожай,
Вино по амфорам в подвалах.
Трудов всё стоило немалых.
Обильным очень был их край.
Но добывалось всё в труде,
С избытком было всей семье.
4
Когда нагрянет подлый враг,
Отважно защищали город.
Херсонеситов крепок шаг.
Вступали в бой, кто стар и молод,
И горожане спорт любили,
А победителей ценили,
Рождались чемпионы новые,
Вручали им венки лавровые.
Особо чтили гончаров,
Не знавших в творчестве пределов,
И рыбаков, и виноделов,
И виртуозов кузнецов.
Всегда ценили их товар,
Доволен был, кто покупал.
5
А у Ламаха была дочь,
Его единственное чадо,
На мать похожая точь-в-точь,
Стан как лозинка винограда.
Она умна, добра на диво
И восхитительно красива.
И в городе ей равных нет,
Она как розы белой цвет!
Любила город свой родной,
Гордилась городом прекрасным,
И взор её всегда был ясным
У этой девы молодой.
Она мечтала о геройстве,
Совсем не о девичьем свойстве.
6
В те времена соседним царством,
Боспорским, правил царь Асандр,
И отличался он лукавством.
Он зависть тайную питал,
И потерял покой и сон,
О Херсонесе думал он.
Богатый город процветает,
Всё время силы набирает,
Всегда ведёт успешно торг.
И караваны, корабли
Идут к нему со всей земли.
Все получают там восторг
От многих городских чудес.
«Я завоюю Херсонес! »...
7
И в результате рассуждений
Собрал боспорскую он рать,
Повёл её в пекло сражений,
Но только города не взять.
Херсонеситы, как всегда,
Разбили наглого врага.
Рассеяли они всю рать,
Пришлось им трупы собирать,
И отошли они с позором.
И, проигравши страшный бой,
Вернулись ратники домой.
Асандр смотрел на них с укором,
Но начал ясно понимать,
Что Херсонес ему не взять.
8
Живёт спокойно Херсонес.
Все залечил свои он раны,
К ним вновь коварный враг не лез,
Но он способен на обманы.
Асандр не вышел в победители,
Но подлостью сильны властители.
И новых дум приходит рой,
Он вдруг рождает план другой.
Асандр живёт ведь не один,
И мысли у него такие:
Есть у Ламаха дочь Гикия,
А у него есть взрослый сын.
Без боя Херсонес отбить –
Надо детей им поженить.
9
Умрёт Ламах – и Херсонесу плаха,
Решится всё само собой,
Архонтом станет зять Ламаха,
Зачем дела решать войной?
Он с этой мыслью затаился,
Потом лишь с сыном поделился.
И сыну план отца был ясен,
Он это выполнить согласен,
Но там есть городской совет,
И должен он принять решение.
Ламах, Гикия соглашение
Дают. У города отказа нет.
По городу ползли злословия,
Совет поставил им условия.
10
Гикии муж даёт обет,
Он Херсонес не покидает,
К Боспору забывает след.
К нему отец пусть приезжает.
Нарушит клятву если он,
То будет городом казнён,
Условья приняты такие.
Зажили дружно молодые.
Был скромный человек жених,
И уважал он горожан,
Ему характер славный дан,
Не вздорен, добр и очень тих,
Вершил он добрые дела.
Такая слава о нём шла.
11
Гикия искренне любила
И в нём не чаяла души.
Её к нему влекла и сила,
И все черты в нём хороши.
Любовь – она всегда терзания.
У них объятья и лобзания.
Они всегда везде вдвоём,
Гостей всегда их полон дом.
Счастливо, весело живут.
Доволен и отец Ламах,
Зять помогал ему в делах,
Любил веселие и труд.
И радостно семья живёт,
Но их печаль большая ждёт.
12
Прожили счастливо два года,
Беда нежданно налетает,
Потеря для всего народа –
Ламах внезапно умирает.
Совет был собран городской
Решить, кому править страной?
Немало было конкурентов,
Решали всё без сантиментов.
И больше всех совет привлёк
По боевым своим заслугам,
Он многим был хорошим другом,
Зиф, славный Зифова сынок.
На том весь город порешил,
Зиф полон разума и сил.
13
И рухнул план мужа Гикии,
Но всё ж жила его мечта,
Дела его хоть и плохие,
Но выход он найдёт всегда.
Характер он не изменил,
Со всеми так же дружен был,
Не проявлял своей обиды,
Хоть и имел другие виды.
На первую же годовщину
Со смерти милого отца,
Архонта, знатного лица,
Отметить чтоб его кончину,
Гикии городской совет
Дал положительный ответ.
14
Но а на тризне всех немало
Она собрала горожан
И всех обильно угощала,
Подарок каждому был дан.
И там лилось вино рекой,
До ночи гости шли толпой,
Архонта все они любили.
Гикию же благодарили,
Что добрая у ней душа,
Тепло отца все вспоминали,
Гикии счастья все желали
И расходились не спеша.
Решили власти и народ,
Чтоб поминать так каждый год.
15
И жизнь опять идёт спокойно
Своим обычным чередом.
Все говорят о том застолье,
Которое придёт потом.
Все помнят славного Ламаха
И тризну мощного размаха,
Деянье дочери его
И много доброго всего.
Но Херсонес славен делами,
И труд любой у них в почёте,
А мелочи всегда не в счёте.
Они гордятся мастерами
Крепят и развивают порт
И уважают разный спорт
16
Гикия с мужем живут дружно,
Усадьбу держат всю в порядке,
Не забывают – делать нужно,
Чтоб плодоносил сад и грядки,
Чтоб виноград давал плоды,
Всегда иметь запас воды.
Чтоб приносил им тучный скот
Всегда порядочный доход.
Любили и купаться в море,
Вода морская их влекла,
Она прозрачна и тепла.
И чаек в голубом просторе
Всегда их радует полёт
И радость жизни им даёт.
17
Пришла вторая годовщина,
И празднества опять такие.
В голову приходит чертовщина
Мужу коварному Гикии.
Поминки шли до поздней ночи,
Когда уж плохо видят очи
И дело сделает вино,
В глазах у всех уже темно.
Справлял поминки Херсонес,
И заходили в гости даже,
Чтоб помянуть, воины стражи,
В людей вселялся просто бес.
А муж Гикии не профан,
Рождает он коварный план.
18
«Когда опять придут поминки,
Момент использовать ведь надо,
Чтоб были здесь, как невидимки,
Бойцы боспорского отряда,
Собрать их всех в подвале дома,
Бойцов отважных для разгрома.
А к ним на помощь подойдёт
Тайно в ночи боспорский флот.
Мы будем действовать умело,
Все будут пьяны горожане,
А пьяные всегда в дурмане,
И провернём мы быстро дело.
С флотом подмога подойдёт,
И Херсонес тогда падёт».
19
Он план продумывал детально
Отцу чрез верного слугу
Всё сообщил он моментально:
- «Всё подготовить я смогу,
Но надо всё держать в секрете,
Хранить все в тайне планы эти».
Всё он продумал до детали,
Его задумки не пропали.
А время есть на подготовку,
Ведь впереди же целый год,
Чтоб подготовить весь поход,
Продумать лучше всю уловку.
В таких делах нельзя спешить,
Чтобы людей не насмешить.
20
Преданный раб в Пантикапей
Отцу, Асандру, в день рождения
Повёз подарки от детей,
Изысканные угощения.
Асандр благодарил детей,
И им он от семьи своей
Стал тоже посылать подарки,
Они изысканны и ярки,
Рождали радость и покой,
И семьи даже ближе стали,
Пропали признаки печали.
Но у Асандра план другой,
Особый гнусный интерес,
Как взять богатый Херсонес.
21
Шли в бухту Символон дары.
Слал сын Асандра лошадей,
Всё было чисто до поры,
Встречали там своих гостей,
Везли их в город Херсонес.
Всё ладно, никаких чудес.
Там гости жили два-три дня,
Совсем забот не принося.
Потом, уже к поре ночной
Их отвозили в бухту ту же,
Идти пешком ведь было хуже.
Они на лодках шли домой.
Поездки стали повторять,
Но действия свои менять.
22
Асандр иной придумал план,
Он шлёт подарок молодым,
Десять-двенадцать боспорян
Он в лодке отправляет с ним,
Помимо основных гребцов,
Отважных преданных бойцов.
Не подведут они его,
И им не страшно ничего.
Они по улицам гуляют,
Им в городе всё любопытно,
Их уважают, кормят сытно,
Теперь они план улиц знают.
А в сумерки два-три раба
Отводят к лодкам их всегда.
23
Они садятся в лодки сразу,
А часть их к тропам для скота
И дальше по раба указу
Идут, находят ворота,
Калитку, где проходит скот,
Раб всех уверенно ведёт.
Через загоны их в подвал
Раб тихо, тайно запускал.
Гребцы на лодках шли в Боспор,
И было видно при луне,
Мелькнули лодки в стороне.
А что увидишь в эту пору?
Другой раб страже доложил:
- «Домой все лодки проводил».
24
Рабы те из Пантикапея
Хозяину служили верно.
Все блага от него имея,
Они не поступают скверно.
Они хозяина любили
И тайну преданно хранили.
Хозяин им же потакал
И никогда не обижал.
Время идёт, везут подарки,
Растёт в подвалах их отряд,
В строжайшей тайне всё хранят.
Рабы их кормят как кухарки,
А каждый юноша герой
Ждёт с нетерпеньем страшный бой.
25
Но трудно высидеть в подвале
Без выхода на белый свет,
Они там мышцы разминали,
Ведь способа другого нет.
И сохраняли тишину,
А жили будто бы в плену.
Но есть у них у всех умение
Делать зарядку, упражнения,
Ходили быстро босиком,
Ведь там огромные подвалы,
И места им всегда хватало,
Ламаха ведь огромен дом.
Им выпал всем такой удел,
И каждый гордо всё терпел.
26
Они там спали на соломе.
Додуматься никто не мог –
Враги живут в подвале, в доме,
Готовя городу подвох.
В доме обязанностей много,
Порядок соблюдают строго,
Пасут за городом стада,
Рабы все заняты всегда.
Рыбная ловля и охота,
И виноградник, огород,
Приносит всё большой доход
И каждодневный труд до пота.
Гикия тоже вся в делах,
Забот у ней большой размах.
27
И время требует торговля,
И всех забот её не счесть.
Сложна особо рыбы ловля,
Рабы должны готовить сеть,
Весь виноградник, огороды!
И поливать всё время всходы,
Да и фруктовые сады,
Чтоб зрели сочные плоды.
И есть по городу заботы,
Совету града помогать,
Дела серьёзные решать,
Ведь власть всегда поручит что-то.
А Зиф её ведь уважает,
Она всегда вопрос решает!
28
Подходит третья годовщина,
Как надо поминать отца.
А это важная причина
Чтить память знатного лица.
И этот день ведь необычный
Гикии, дочки, в жизни личной.
К нему готовится давно,
Всё этому подчинено.
Готовит гражданам дары,
Ведь надо множество продуктов,
Вина и мяса, рыбы, фруктов.
Её уж славят все пиры.
По городу молва и слышно –
Поминки все отметят пышно.
29
Её рабы все и прислуга
Имеют все свои задачи,
Работа есть и у супруга,
Да и не может быть иначе.
А у неё такое свойство,
Её терзают беспокойства,
Чтоб хорошо отца почтить –
Всем горожанам угодить.
Всё хорошо продумать надо –
Поминки общегородские,
Лишь у неё одной такие,
То памяти отца награда.
Отца все очень уважали,
Но чтоб его не забывали!
30
В подвалах же боспорцев много,
Бойцов, наверно, уж под двести,
Асандр всегда искал предлоги,
Он забывал о долге, чести.
И он уже готовит флот,
Чтоб вышел вовремя в поход.
Он в подлости неукротим,
Поможет он бойцам своим.
Хитёр он очень, как лисица.
Никто и не подозревает,
Что он такое затевает.
В глубокой тайне всё хранится.
Живёт он, цель одну имея,
Чтоб удалась ему затея.
31
Но сколько ты себя ни мучай,
Какой бы дар тебе не дан,
Бывает так, что глупый случай
Разрушит даже гениальный план.
Бывают же дела такие.
Была служанка у Гикии,
И госпожа её любила,
Но ей она не угодила,
Не выполнила приказание
И говорила грубо с ней,
С хозяйкой доброю своей,
И получила наказание,
И над подвалом в комнатёнке
Её закрыли вместо порки.
32
Сидит рабыня, как затворница.
Ей дали лён, чтобы пряла,
А комнатёнка ведь не горница,
Она и низка, и мала.
Ей было больно и обидно,
За свою грубость очень стыдно.
Сидит, прядёт, и на душе
Чуть стало легче ей уже.
Работа ведь её в цене.
Она работала, вздыхала,
Катушка вдруг у ней упала
И покатилася к стене,
Там щель – катушка без труда
Вдруг провалилася туда.
33
Катушку сразу не достать,
Она застряла плотно в щели.
И пальцами её не взять,
Дотрагивается еле-еле.
Щель эта очень глубока,
Кругом шершавые бока.
Пол керамический здесь был,
И плитку палец шевелил.
Спокойно плитку поднимает,
Ангел-хранитель силы дал.
А там отверстие в подвал.
И вдруг она в него взирает,
Внизу с оружием народ,
Это бойцы, не разный сброд.
34
Тихонько уложила плитку
И сразу стала у дверей.
Конечно, сделала попытку
Подружке передать своей,
Чтобы зашла к ней госпожа,
Сказать ей важное должна.
А у Гикии есть дела,
Но её долго не ждала.
Рабыня падает к ногам,
Что видела – ведёт рассказ.
Гикия понимает враз:
- «Боспорцы угрожают нам.
Они используют мой кров,
И надо истребить врагов».
35
Рабыню увела с собой,
Молчать об этом приказала.
- «Чтобы не знал муж даже мой, -
Ей твёрдым голосом сказала.
Сомнений нет у ней пока,
- Это проделки муженька,
Но в этом я не виновата.
Будет жестокая расплата».
Она двум родичам своим,
Не открывая тайны дела,
Спокойно передать сумела,
Что срочно надо сделать им,
Чтоб Херсонес спасти от бед –
Собрать с ней городской совет.
36
А в Херсонесе был закон
В Некрополе всех хоронить,
И вынесен за город он.
Нельзя иначе поступить,
Там каждый находил покой,
Архонт и гражданин простой.
И не имелось нарушений
Закона этого решений,
Такой не возникал вопрос,
Никто не мог даже понять,
Чтоб ей места могил менять.
Гикия сделала запрос,
Чтоб город ей за сообщение
Дал бы такое разрешение.
37
Тогда, когда она умрёт,
Чтобы её похоронили
(Она ведь город весь спасёт)
Лишь только в городской могиле.
Она не бросит город свой,
Не будет за его чертой.
Ведь Херсонес ею любим,
И она вечно будет с ним.
Её сообщенье будет важным,
Если Совет его признает,
То он решенье принимает:
Не гибнуть воинам отважным!
Будет уверенность в словах,
Что погибает только враг.
38
Собравшиеся все клянутся,
Что выполнят её завет.
Ведь все о городе пекутся,
И предложений других нет.
Она им тайну открывает,
И их всё это ужасает.
Спокойно говорит она:
- «Ведь это мужа вся вина,
Он боспорян собрал в наш дом,
Он ненависть свою скрывал
За сонмом всяческих похвал,
Он всё готовил на потом.
Мы встречу приготовим им,
Им не покинуть дом живым».
39
Все слышат, затаив дыханье,
От ужаса сидят, бледны.
Такое мерзкое деянье
Приходит к ним со стороны.
Гикия излагает план,
Недаром же ей разум дан:
- «Поминки днями, на подходе,
Мы ничего не знаем вроде
И их отметим, как обычно.
Все получают угощения,
Не проявляя нетерпения,
И все ведут себя прилично.
В напитках меру соблюдайте,
Отца добром все вспоминайте.
40
Чтоб факел, хворост, сучья, ветки
Каждый в дворах своих хранил.
Болтливой чтоб своей соседке
Он ни о чём не говорил.
Закончить пир подам я знак,
И гости поступают так –
Идут спокойно по домам,
А я вам снова знак подам.
Все закрываю ворота,
Тотчас вы шлёте всех рабов
Спокойно и без лишних слов.
Придёт последняя черта –
Они обложат весь мой дом
И поджигают всё потом.
41
А чтоб быстрее всё горело,
Им надо маслом обливать,
Проделать быстро это дело,
В доме врагам не сдобровать.
Теперь идите по домам,
Всё приготовьте к делу там.
А клятву ту, что вы мне дали,
Чтоб никогда не забывали».
Все разошлись. Много работ.
Ведь город надо уберечь,
Врагов в подвале дома сжечь.
А подойдёт боспорский флот,
Станут бойцы на берегу,
Должный отпор чтоб дать врагу.
42
Поминок день пришёл Ламаха.
В доме у них гостей полно.
Не ждут враги сегодня страха.
В доме они живут давно.
Столы прогнулись от нагрузки,
И яств изысканной закуски
Едва выдерживают все,
Нет недостатка и в вине.
На улице стоят столы
И пополняют их всё время,
Несут успешно это бремя
Неутомимые рабы.
Гикия тоже дело знает,
Бокалы мужу наполняет.
43
Мужчины мало пьют вина,
Они все помнят о задаче.
У них всех родина одна,
Нельзя вести себя иначе.
Таких поминок не бывало,
Гостей Гикия ублажала.
Лихо работали кухарки.
Гикия дарит всем подарки.
Уж солнце скроется сейчас,
А раб загоны не открыл
Не потому, что пьяным был,
Он получил такой приказ.
Все уже пьют на посошок,
Подарки же берут в мешок.
44
Гикия подаёт сигнал,
И гости сразу с ней прощаются,
А те, кто ничего не знал,
Со всеми вместе удаляются.
Гикии муж сидел, дремал.
- «Пошёл бы, дорогой, поспал,
Тебе ведь надо отдохнуть,
Сама я справлюсь как-нибудь,
Ты ведь весь день не отдыхал».
И он ушёл. Проходит в спальню,
Всю осмотрел опочивальню,
Прилёг и сладостно зевал.
Не рассчитал все силы он
И сразу погрузился в сон.
45
Боялся он, что подозрение
Возникнуть может у жены.
Во всём он проявлял терпение,
И спать ушли его рабы.
Гикия делом занята.
Замкнуть велела ворота,
Закрыть все выходы и входы,
Все комнаты и все проходы.
И, как обычно, все ключи,
Ей обязательно вручили.
Послушны все рабыни были.
Одной сказала: - «Помолчи,
Мне голову не забивай,
Подругам лучше помогай».
46
Служанкам же своим надёжным
Другие дала приказания
Заняться делом очень сложным –
Собрать её всё достояние:
Одежду, золото и серебро,
Лежит всё знают где, давно.
Все драгоценности собрать
И двор с ней вместе покидать.
А граждане уж послужили, –
Весь выполнен её наказ.
И хорошо они сейчас
Дом хворостом весь обложили,
Там много сучьев и жердей,
И надо поджигать скорей.
47
Чтоб всё горело и не гасло,
Огонь всё быстро охватил,
Они на всё полили масло,
Трудились изо всех сил.
А рать весь дом их окружила,
И восхитительная вилла
Уже костром вся полыхает,
Никто горящих не спасает.
Всё было очень неожиданно.
Но выбирался кое-кто
Через чердак или окно.
Херсонеситов здесь несчитанно,
Боец боспорский погибал
И ничего не понимал.
48
И были вопли о спасении,
Кое-кто думал, что спасут.
У херсонеситов было мнение,
Что все должны погибнуть тут.
Вот крыша рухнула. Снопами
Огонь поднялся над домами,
Затихли крики и стенания.
Врагам достались наказания,
Оно готовилось другим,
Но существует справедливость
(Ниспослана им божья милость),
И пасть врагам пришлось самим,
И это зарево огня
Уж видно всем издалека.
49
А судно рейдерское флота
Уж близко к городу идёт.
Бойцам боспорским видно что-то,
Что там стряслося – не поймёт
Ни старший их и все бойцы,
И даже мудрые отцы.
Но понимают все с трудом,
Горит один Ламаха дом.
Никто им не даёт сигнал.
Что делать дальше? Не поймут.
Наверное, назад пойдут…
И план как будто их пропал.
А зарево уж затухает,
И флот в Боспор идти решает.
50
День наступил. И дом дымит.
Народ собрался и вздыхает,
А у усадьбы страшный вид,
Никто всего не понимает.
Потом подробности узнали,
Гикию дружно поздравляли.
Она расправилась с бедой
И была смелою такой.
Что ей осталось? Головешки,
Горелый камень и зола.
Весь дом её сгорел дотла.
Она, не проявляя спешки,
Обходит тихо весь удел.
Скот за стеною – уцелел.
51
На всё смотреть ей было больно.
Во всё семьёй заложен труд.
«Мы жили весело и вольно,
За ночь разрушено всё тут.
Ну а во всём виновен муж,
Он не тянул семейный гуж.
Он был красив, казался верным
И гражданином был примерным.
А что посеял он теперь?
Ведь он скрывал своё нутро,
В уме держал всегда не то,
В душе он был предатель, зверь!
Но наступила божья кара,
Она его и наказала.
52
И я, наверно, виновата,
И при доверии таком
Была жестокая расплата,
Когда беда пришла в мой дом.
Любимый город я спасла,
Моим потерям нет числа.
Легко отделался народ
От всех грозящих им невзгод.
Своим поступком я горда,
И выживет мой славный род.
Херсонеситы! Мой народ!
Вы помните меня всегда!
Будут забыты все ненастья,
И пусть вам жизнь приносит счастье».
53
Идёт Гикия на базар
И покупает там цветы.
От неё плату за товар
Брать не хотели продавцы.
Несёт их на руины дома.
Как здесь всё близко, как знакомо…
А на глазах капельки слёз,
Здесь много было детских грёз,
Но всё ушло, всё позади.
Она мечтала о другом,
А здесь один сгоревший дом.
На этом кончились мечты,
Но гордостью она полна,
Что город от беды спасла!
54
Стоит. Глядит по сторонам,
И видеть всё ей очень больно.
«За что пришло такое к нам?» -
Всё вспоминается невольно.
Но за такое преступленье
Не надо ей просить прощения,
Всё так должно было и быть,
Их надо было всех побить.
От дома от её беда
Могла по городу пройти,
Другого не было пути.
Нам только кажется всегда,
Что выход может быть другой,
Но вдруг находится герой!
55
Её поступок оценен,
Его отметить сразу надо,
Ей город строит новый дом,
И есть ещё одна награда,
И оценить всё можно взглядом:
Там ставят статуи две рядом.
Всё сделал городской совет.
На них играет солнца свет.
Это итог её мечты.
Кто подвига её не знает,
Всегда подходит и читает,
И к ним всегда кладёт цветы.
Недаром скульптор постарался,
Здесь всё, как подвиг совершался.
56
Один – когда она сообщает
Совету заговор супруга.
Разбить он город затевает,
Херсонеситам будет худо.
Ведёт она спокойно речь,
Чтоб в ночь поминок дом весь сжечь.
Сгорят в нём двести боспорян,
Такой был ей задуман план.
Второй – она вооружена,
Ведёт с врагом смертельный бой,
Чтоб помнили её такой,
Как смело действует она.
Навеки статуи стоят
И о её геройстве говорят.
57
Построили ей дом отличный,
Ничуть не хуже, чем он был.
И под её надзором личным
Мастер всё строго выводил.
Огромный дом. Почти дворец!
Там не один работал спец.
И мастера там все гордились,
Что для неё они трудились.
Она была неприхотлива,
Порой советом помогала,
Но и работала немало,
Всё было сделано красиво.
А дом когда был весь готов,
Щедро поощрила мастеров.
58
Деревья новые растут,
Дал первые плоды инжир.
Как хорошо сегодня тут
Взирать на сохраненный мир.
Отметили и новоселье,
Было отменное веселье.
И вспоминают лишь теперь
Перечень весь её потерь.
А в доме чисто и уют.
У миндаля набухли почки
И пробиваются листочки.
Февраль. Подснежники цветут.
На клерах трудятся рабы,
Там виноградники, сады.
59
Гикия раз на совещании
Напомнила своим правителям
Про их былое обещание,
Даваемое местным жителям.
Ведь то была святая клятва,
Нельзя вернуть её обратно,
Нельзя решение менять,
Ведь клятву надо выполнять!
Тогда ведь в городской черте
Клялись её похоронить.
Не может ведь иначе быть!
Или законы уж не те?
- «Прошу вас клятву подтвердить,
Нельзя мне без надежды жить».
60
Но тут раздались возражения,
Для этого Некрополь есть,
Другое появилось мнение.
А как же клятва? Наша честь?
И на совете долго спорили,
Правители даже повздорили,
Много об этом говорили,
Но клятву всё же повторили.
И настояла на своём,
Что сделала она немало,
Что Херсонес она спасала,
Даже сожгла родимый дом.
Лежать она должна в нём вечно,
Иначе будет бессердечно.
61
Всё решено! Она довольна
И снова с верою живёт.
Ведь поступили очень больно,
Но всё со временем пройдёт.
Она окружена друзьями
И очень верными рабами.
Улучшилось настроение
И больше не грызёт сомнение.
Принял решение совет,
Что выполнит её желанье,
Иначе будет наказанье,
Ведь клятва их святой обет.
И так идёт за годом год.
За Гикией большой уход.
62
Гикии снится как-то сон,
Она лежит на смертном ложе,
Враги стоят со всех сторон,
У всех у них свиные рожи.
Палки корявые у всех,
Громко звучит их дикий смех,
От них выходит предводитель,
Он городской известный житель,
И палка у него в руках.
К Некрополю идёт он прямо,
А перед ним большая яма,
И он рукою сделал взмах.
И хорошо ей видно было –
Не яма это, а могила.
63
Некрополь этот ей знаком,
Известные вокруг могилы.
И вспомнила она о том,
Как там соседку хоронили…
Она вдруг громко закричала,
И всё исчезло, всё пропало.
Она лежит и еле дышит
И ничего уже не слышит.
Лежит в поту вся, обомлела.
Бежит рабыня: - «Что случилось?
Скажите, госпожа, на милость,
Я не могу понять, в чём дело.
Сейчас уже полночный час,
Всё в доме хорошо у нас».
64
Она сказать не может слова,
Её объял какой-то страх.
Рабыня ей помочь готова,
Стоит испуганно в ногах.
Совсем проснулася она.
В окошко светит ей луна,
А в доме тихо и покой,
Но ей приснился сон плохой.
Она рабыню отпустила,
Но долго не приходит сон,
Уже светлеет небосклон.
Не может вспомнить всё, что было.
Проснулась. Солнце светит ярко,
И в комнате ужасно жарко.
65
Нарушил сон её покой.
В душе смятенье и тревога.
«К чему бы это он такой?»
И дум различных было много,
Немало в жизни ведь чудес.
И бодрствует весь Херсонес,
В соседнем доме мастера
Куют, вершат свои дела.
В другом красавица девица
Песню весёлую поёт,
И дело к этому идёт,
Что будет девушка певица.
Соседи слушают внимательно,
Она поёт очаровательно.
66
Нет у Гикии аппетита,
Задумчиво по дому бродит.
Она взволнована, сердита
И себе места не находит.
Она по городу ходила,
Потом на площадь угодила,
Стала на статуи смотреть,
На них уж потускнела медь.
Приходит вдруг на ум идея,
Что её могут обмануть.
От клятвы, данной ей, свернуть
Уже пытались два злодея.
И мысль её зажала в клещи,
А может, сон был этот вещий?
67
Идти ей снова в тот совет?
Опять услышать обещания.
Прошло уже немало лет,
И вновь испытывать страдания.
Она теряет к ним доверие,
А сон опять родил неверие.
«Проверить как-то я должна,
Что клятва та для них важна».
И в результате долгих дум,
Она всегда была мудра,
Ну и как женщина, хитра,
И новый план рождает ум:
- «Но он простым им не покажется,
Не буду с ними я куражиться».
68
Она была теперь вдовой,
И прожила она немало.
План у Гикии был простой,
Она надежды возлагала,
Что это всё осуществится,
Она провала не боится.
Пусть всё получится, как будет,
Никто за это не осудит,
Но надо приложить старание.
Она ведь может умереть,
И разыграть ей надо смерть,
Но подготовить всё заранее.
И всё должно быть под секретом,
Рабыни ей помогут в этом.
69
Рабыни слухи разнесли:
«Внезапно умерла Гикия».
К дому её цветы несли,
И шли все грустные такие,
Об этой в городе печали
Из уст в уста передавали.
Её ведь каждый уважал,
И город весь переживал.
Прошло старейшин совещание.
Шло очень жарко обсуждение,
Но надо принимать решение,
Они давали обещание
И подтверждали это клятвой,
Дороги вроде нет обратной.
70
Обычай древний нарушать –
Ведь это тоже преступление.
И как теперь им поступать?
Сильны по-своему два мнения.
А нарушение завета?
Как горожане примут это?
Кой-кто твердит наперебой.
Что есть Некрополь городской,
Там и её похоронить
И все ей почести отдать,
Закон не будем нарушать.
Решили – так тому и быть
За это тяжкое решение
В один лишь голос превышение.
71
Всё приготовлено к обряду.
Старались верные рабыни.
Получат все они награду
За всё проделанное ныне.
Им надо приложить старания,
Вокруг слышны одни стенания.
Они печальны и в слезах,
Увидел это б всё Ламах…
Умело убрано всё ложе,
И всё устроено неплохо,
Не видно никому подвоха.
Ведь ошибиться им негоже.
И саркофаг несут вперёд,
Какой печальный выпал год.
72
Прошли сквозь Мёртвых ворота,
Идут все медленно и чинно,
А городская где черта?
Об этом думать беспричинно.
У похорон такой размах,
У многих слёзы на глазах,
Ведь воздаётся это ныне
Всё их великой героине.
И её бережно несут.
Люди несущие меняются,
Они не то чтоб утомляются,
Её нести почётный труд.
Каждый хотел принять участье,
Нести её ведь это счастье.
73
Могилу ей уже отрыли,
И вся процессия стоит.
Поставлен саркофаг к могиле.
Вдруг возникает такой вид:
Гикия из гроба встаёт,
Глядит испуганно народ,
И в шоке все от удивления.
Ведь это светопреставление.
Прощенья просит у народа,
Мол, не за что её винить,
И все её должны простить,
Ведь дело здесь другого рода.
Свершилось клятвопреступление,
Это совету обвинение!
74
И повела она рассказ.
Старейшины спины согнули,
Они бесстыдно в третий раз
Уже Гикию обманули.
Она им сыпала упрёки,
Что вы нечестны и жестоки,
И граждане должны все знать,
С людьми нельзя так поступать.
И каждый был из них унижен,
Признали этот тяжкий грех,
Просят прощения у всех,
Но был народ на них обижен.
Несправедливы их дела,
Гикия город ведь спасла.
75
И вновь они здесь клятву дали,
Что выполнят просьбу Гикии.
Все горожане поддержали
Их обещания святые.
Спокойно шли все по домам.
В толпе звучал упрёков гам,
Что выполнять порой закон,
Хоть он и древний, не резон.
У всех у них сходились мнения:
Главное – честь и справедливость!
И вы не делаете милость,
Ценя достойные мгновения,
Как люди, жертвуя собой,
Отважно борются с судьбой.
76
Гикии выбор предлагают,
Где её будут хоронить,
И горожане все решают,
Что так оно должно и быть.
Там медный бюст её стоял,
Но чтоб на солнце он блистал,
Довольны б горожане были,
Гикиин бюст позолотили.
Все выражали восхищение.
Это не сказка, это быль,
С бюста все смахивали пыль,
Так проявляя уважение.
И её каждый поминал,
Покуда град существовал.
77
Теперь здесь Севастополь славный,
И вечно морем омываем он.
И храм стоит здесь православный,
И виден он со всех сторон.
А Херсонес здесь древний спит,
На мысе он большом лежит,
От города одни руины,
В них археологи гнут спины.
Здесь замечательный музей,
Базилики, монетный двор
И моря голубой простор
Величьем радуют людей.
К себе взывают уважение
Все эти древние творения.
78
Прекрасен город на холмах,
Он обороны вынес две,
Прославил он себя в боях,
Память о том везде.
А в центре на холме здесь храм,
И гиды повествуют вам,
Что адмиралы в нём покоятся,
И горожане беспокоятся,
Гостей чтоб город принимал,
Чтоб ехали со всей земли
Смотреть по бухтам корабли,
Ведь заслужил он сонм похвал,
Звучащие на все лады,
И севастопольцы горды.
79
Здесь отмечается день Флота!
По берегам везде народ.
Всем действо посмотреть охота,
Это бывает каждый год.
Матросы, техника морская,
Картина чудная такая,
Стоят на рейде корабли,
Ночью горят на них огни.
Над бухтой праздничный салют,
А в море фейерверк над нами,
Он рассыпается цветами,
И удивлён весёлый люд!
И всем годами будет сниться
Морская славная столица.