а сам перехожу
К похоронам. Конечно, опускаю
Деталей ряд и прямо путь держу
К большому дому сталинской эпохи,
Где синекурщики и пустобрёхи
66
Обосновались. Это — министерство,
В котором двадцать или больше лет
Провёл Сергей Петрович, где коварство
Считалось доблестью, где партбилет
Себе он заслужил, где государства
Был псом сторожевым, где армянин
Корыстный иль хохол полцарства
За премию отдали б иль за чин;
Где был не раз он жертвой изуверства;
Где инородцами был окружён;
Где насаждалось неприкрыто зверство —
Партийной нравственности эталон;
Где расцветало пышно людоедство —
В руках начальства действенное средство.
67
Он честным и к тому же русским был —
Единственным! — среди нацменов сотен.
Поэтому имел непрочный тыл…
Не мстителен, не злобен..., доброхотен,
В партийных играх был он не силён,
Зато крупнейшим слыл специалистом: —
Халтурщикам и жуликам заслон,
Льстецам и прихлебателям речистым!
Он не умел работать языком —
Был тружеником, человеком дела.
По службе продвигался он с трудом,
Но всё ж достиг начальника отдела.
Тянул за трутней министерский воз,
И тем нажил артериосклероз.
68
Горяч он был... Начнёт другая гнида
За нервы дергать — как себя сдержать?..
Гражданская открыта панихида...
И вот речей прилизанная гладь
Над гробом полилась: то лицемеры,
Ударить мастера из-за кулис,
Космополиты без души и веры,
Заверещали... И слова нашлись
У них, казалось, самые святые.
Но если бы покойник слышать мог,
Отверг бы он и словеса пустые,
И мёртвый, чисто канцелярский, слог...
Сестра Настасьи Павловны понуро
Ждала, когда закончат процедуру.
69
Выносят, наконец, из зала гроб:
Несут на улицу, в автобус ставят,
И едут в церковь, где славянки лоб
Свой крестят набожно — Христоса славят.
Не знаю точно, дьякон или поп
Прокашлялся, к обряду отпеванья
Готовясь... Чернокнижник, русофоб
И КГБ агент, имел ли званье
Он офицерское? — не уточнял.
Он час назад со вкусом пообедал
И густо запахи распространял
Несвежей сёмги, но о том не ведал.
Любил он, грешный, кушать балыки,
Колбасы, карбонаты, языки...
70
Кто б мог подумать: в православном храме
Чиновного партийца отпоют?
Да будь он жив, его бы не цветами
Засыпали, — затеяли бы суд
Партийный по предписанной методе.
Теперь же сделать ничего нельзя:
Он как бы очутился на свободе,
Хоть незавидная его стезя.
А всё сестра жены — Светланы тётка,
Устроила… Опухшая от слёз,
Она просила божью матерь кротко
О том, чтоб души грешников унёс
На небо ангел, чтобы их не строго
Судил Всевышний; умоляла Бога
71
Особенно Светлане блуд простить,
Которая, увы, в гробу лежала...
А рядом гроб с отцом... Как будто нить,
Невидимая, их соединяла.
Тут специально стали подходить —
Вздохнуть и заодно полюбоваться
Её угасшей красотой: «Любить
Или любимой быть!.. Годков-то двадцать,
Не больше, ей!..»
Священник стал кадить
И петь речитативом… Хор нестройный
Вступил...
Как слёз тут не пролить?
Есть прелесть тайная в заупокойной
Молитве...
Но стучит уж молоток —
Прибиты крышки... Отдают листок —
72
Усопших имена: по ним молебны
Отслужат честно на девятый день
И на сороковой... Творцу хвалебный
Гимн пропоют...
Вопрос: тень на плетень
Попы наводят, чтобы как-то хлебный
Участок оправдать? Иль нам самим
Необходим молитвы звук целебный
Пред тем как в вечность перейти?..
Как дым
В холодном небе, так душа в эфире
Безследно исчезает… Ад и рай,
Как день и ночь, даны нам в этом мире,
А не в ином… Хлеб, квас, вино и чай;
Любовь; творенья дивные искусства —
Всё это здесь. А там ведь и капуста
73
На грядках не растёт… Пусть богослов
Обратное докажет!..