У бабули был жёсткий нрав.
Если кто-то бывал не прав,
Не молчала она в сторонке.
А когда-то совсем девчонке,
Ей достались в 16 лет
Щуп минёра, военбилет,
Гимнастёрка родного брата…
(в 41-м погиб – утрата
Для семьи! Но молчала мать,
Ведь за Родину умирать –
Это честь и почти награда.
Из блокадного Ленинграда,
Как настала её пора,
Вслед за братом ушла сестра.
Вновь бомбят, и небо в огне.
На войне мы, брат, на войне!
Враг идёт по нашей Отчизне…
Ледяною дорогой Жизни
Стала Ладога в этот год,
Кровь и воду сокрыв под лёд.
И не всем она жизнь дарила,
И когда с пути уходила
В полынью одна из машин,
Все молчали. Испит кувшин
Русской боли до дна. И слёзы
Льют над Ладогой в мае грозы,
Да в листочках хранят берёзы
С пискарёвских больших могил.
А тогда их никто не лил.
Мга, Синявино, Пятачок…
Снова бабочками в сачок
Залетает к ребёнку лето.
А когда-то тут шли бои,
Храбро в бой деды шли мои:
«Наши песни ещё не спеты!»
Здесь воронка, а там овраг,
Намесил нашу землю враг
Вместо зёрен засеял пули…
В нашу Землю! Ты слышишь, сын!
Обезвредила сотни мин
Здесь когда-то твоя бабуля!
«Ошибётся минёр лишь раз»,
Помню, скажет, и в миг из глаз
Брызнут памяти горькой слёзы.
«Шли на мины вешней порой,
И не стало каждой второй!..»
В мае вновь громыхают грозы.
Над лесами в красном огне
Ветер песни поёт о войне,
Догорает заката пламя…
Зорькой вьётся над лесом знамя,
Словно стяг Победы. Замри,
Посмотри вокруг, посмотри:
По воронкам, камням, уступам
Каждый шаг проверяя щупом,
Шли девчонки по минным полям.
Поклонитесь камням и ручьям
На Синявинских страшных высотах!
Там в лесах, на глубоких болотах
До сих пор слышно эхо войны,
Там солдаты не погребены,
Не оплаканы и не отпеты,
И своё непрожитое лето
Вновь встречают в окопах и рвах,
На высоких лесных деревах,
Покорёженных страшной войною.
Я иду, а их тени за мною
В темноте огоньками горят,
Все со мной о войне говорят…
* * *
У бабули был жёсткий нрав.
Если кто-то бывал не прав,
Говорила в лицо и прямо
И была до того упряма,
Что не ладили мы порой.
Но бабуля была – ГЕРОЙ!