Стоят деревья, обворованы
осеним ветром – без листвы.
И только мрачными воронами
торчат погасшие костры.
А листья, опадая траурно,
словно цыгане кочевые,
пошли по свету пёстрым табором,
клубясь, как тучи кучевые.
Уже и мы свой полдень прожили,
и, как леса в предгорьях, таем.
Дела сурово подытоживая –
Цыплят по осени считаем.
За дробью дождевою, смолкшею,
Суть отпечатывалась ложно,
И вороньё над мокрой смоквою
Картавило почти тревожно.
Я, в небесах завидев сокола,
грущу зачем-то беспричинно,
что жизнь высокая-высокая
сгорает, будто бы лучина.
Авторизированный перевод с лезгинского
А. Бинкевича