От нелюбви я бежала, как от проказы.
Я встретилась там, за гранью, с тем,
у чего нет лица.
И почувствовала,
как на меня натягивают власяницу,
поверх – сутану,
и опоясывают шелковой верёвочкой,
на которой легче было бы удавиться.
Отталкиваясь двумя руками от этой пустоты,
я ощутила на своих ладонях
мокрый, липкий мел, и была рада,
что не прикоснулась к негашёной извести.
То была
несуществующая фреска Рублёва
на стене только что отстроенной церкви:
кубометры света, воркование голубей, солома…
Что ж, могло быть и немного хвороста
для сожжения сирой, убогой попрошайки.
Но я этого не помню.
А беззвучный плач мой
до сих пор не умолкает.
Плач, запрятанный по ту сторону стены,
также, как и мой украденный голос.
От нелюбви я бежала, как от проказы,
и вот, что скажу вам:
там ведь даже иллюзии никакой не было.
Так что, решила я вернуться
к своим пенатам.
Они, по крайней мере, добрые.
А это уже… так много!