Шел юноша начертанной тропою,
Родник мечтая встретить на пути.
Беспомощный, израненный судьбою,
Его он не надеялся найти.
Лишь только сладкий сон был исцелением,
Мечты заветной трепетной мираж,
Рассеивало утро наслаждение,
И дальше шел герой рассказа наш.
Измученный, от вынужденной жажды,
Он предавался грезам и мечтам,
Кораблик строил мысленно бумажный,
И мчал корабль его под парусами.
Рассеивались ветреные грезы,
Ступал он дальше по начертанной тропе,
Лишь ветер осушал мальчишки слезы,
Он шел, и верен был судьбе.
Однажды на пороге ночи,
Устав от бесконечности ходьбы,
От счастья запылали очи,
Судьба услышала его мольбы.
Он встретил тот родник заветный,
И сделав робко бережно глоток,
Ради которого он обошел полсвета,
Решил вздремнуть у родника чуток.
Он видел сны, как жажду исцеляет,
Водою чистой, как безгрешная душа,
А в роднике вода все прибывает,
Его сознание ласково теша.
Настало утро, и воды журчание,
Его невольно пробудило от сна.
Сменились сны неистовым отчаянием.
Он не хотел испить его до дна.
Собрав все силы, с родником прощаясь,
Послушал он, как плещется вода,
Журчанием этим наслаждаясь,
Он обещал, что не забудет никогда,
Родник, глоток забвенья, счастья,
И сладкий сон, подаренный судьбой,
Нет в целом свете родника прекрасней!
Пообещал, и вновь побрел тропой.