отсюда стырено: http://www.stihi.ru/2012/07/15/2732
Я Пушкена душой воспеть хочу!
Его стихи , судьбу и бакенбарды.
Всё представляю, бутто я лечу.
А рядом – он!.. И мы, каг две петарды,
Взрываем фейерверком небосвод!
И фыркая, сучим, сучим ногаме.
Внизу, толпясь, ликующий народ,
Нам машет чепчиками и смеетца ртами.
И я, каг да на Пушкена гляжу,
К нему в моленье руке простираю!
И над землей, каг космонавт кружу.
И от его лучей, каг бутто, таю.
Он опаляет славою своей!..
От света я глаза свои прикрою.
И вот ужэ к земле стремлюсь скорей!
И прямо в стог врезаюсь головою...
Да, Пушкен АС! Он лёччик! Нет!.. Он бох!
Каг да во фраке, до лодыжек длинном,
В разлете светлых крыл и стройных ног,
Парит один над сельскою равниной.
Похожий на кудрявого пингвина,
Но, лик возвышен, сумрачен и строг.
А что жэ я?.. Я знаю свой шесток!
Ника Марий
Я - тут каг тут! - с Державиным лечу!
И увидамши эту страшнаю картину,
Шепчу, склонившися к великаму плечу,
На китель лья горючюю слезину:
- Гаврил Романыч , это беспредел,
Укоротите выскочку и хама!
Куда ж он падло, сволачь, полетел
Когда в стогу одна страдает дама!
Державин, хмуря строго светлый лоп,
Петлёю мертваю полнеба опоясав,
К спесивцу подлетел и ловко – хоп -
Рукой железною схватил его за яйцы.
Я, тут же соколицей подоспев,
С корнями рву у гада бакенбарды:
- На, палучай за всех нещасных дев,
За веру, за Царя и за МоцАрта.
Гаврил Романыч строго говорит:
- Чем породил тебя, тем и убью я!
Мине противен твой цветущий вид
И, в гроб сходя, тебя я прокляну я!
Заплакол Пушкен, осознав косяк,
Спланировал до стога еле-еле,
Исцеловал Николь везде, и так и сяк,
И вчетвером мы на Багамы улетеле!!!
Людмила Ядъ
Вопль-обращение к поэтам Людмиле Ядъ и Гавриле Державину.
Сама я вижу всё это, сестра!
Каг ты летишь с Державиным на пару.
Вы не поели видимо с утра
И полетели бутто два икара.
А я жэ в стог воткнувшись головой,
За ваме наблюдала кверхтармашкой.
А сверху Пушкен, гений дорогой,
Главой своей спикировал в ромашки.
И сразу подскочил и побежал,
Ко мне стремясь в желанье поцылуеф.
Бежал подлец и страстно таг орал:
- Пипец, Николь! Тебя адну люблю я!
А вы летале низко над землёй,
Красиво на ногах раскинув пальтцы.
Державин жэ, с отеческой слезой.
Держал в руке оторванные яйцы.
И подлетел!.. И тихо таг сказал,
ГлядЯ на Пушкена светло и виновато:
- На, забирай!.. Тебя я наказал...
И милую... пришей... не будь кастратом...
И Пушкен благодарною рукой
Взял и пришыл. И снова стал мущщиной!
Себя ужэ не чуствовал, изгой,
Кастрированной, полностью, скотиной.
Меня из стога вытащил, смеясь,
Расцеловав везде и всяк, и всюду.
За это я, судьбой своей гордясь,
Благодарю Державина и Люду!
Ника Марий
Вот мы летим красива вчетвером,
Глаза и пуговицы на мундирах блещут.
Сигары курем, пьём кубинскей ром,
В низу народы радосно трепещют.
Ломают шапке и кричат виват!
И сотнями валЯтся накалени.
И карабли из пристане палят.
И сонце закрывают наши тени.
Вдруг слева, справа, снизу - хер поймешь,
Поэтов тьма к нам начела слетаться.
Поднялсо гвалт, немыслимый галдёж,
Повсюду: рожы, лица, пальцы, яйцы.
И стале путаться у нас про между ног,
Мешая нам лететь всё выше-выше,
Жуковский Вася, Писарев Санёк,
И Пришвин с ЛермонтОвым – оба Миши.
Прибились, сильно пьяные, по-свински,
Вонючие каг стописят медведей,
Некрасов Коля, Женя Баратынский,
И Тютчев с Достоевским – оба Феди.
И уж совсем в гамно,крича по скоцки,
Нажрались, обалдев совсем от воли,
Сергей Есенен, Вова Маяковский,
И Гоголь с Васенагой – оба Коли.
Мы отбивались от паэтов так и сяк,
По ГрУдям били каблукаме, и по мордам,
Пока Державин не построил всех в косяк,
И стало нам лететь красиво и удобно!
Людмила Ядъ
И полетеле, взявши курс туда,
Где Афрека, где Пушкена потомки.
Светила путеводная звезда
И за плечьми с провизией котомки.
Топорщелись от шпрот и иваси,
От кильки, пережаренной в томате...
Не плач! Не верь! Не бойся! Не проси! -
Несли с собою лозунг на плакате.
Летели ровным дружным косяком.
Державен весь во фраке, с телефоном,
Пёр впереди. С решительным литцом
Команды отдавал по мегафону.
За ним АС Пушкен, каг второй пелот,
Держал меня за заднюю конечность.
За наме Люда жала полный ход.
Вся стая излучала человечность.
И вдрук, навстречу, из-за туч - херак!
Огромных туш летящая армада.
То приближался страусов косяк,
Сбежавших из родного зоосада!
- Пригнись! - вскричал Державен в мегафон.
Ба-бах! - об страусинный лоп главою.
И рухнув на подстриженный газон,
Сходя во гроб благословил героеф.
Под наме закружилася земля
И кровь с разбитых тел рекой полилась...
Погибле фсе: АС Пушкен, Люда, я...
Так куча классикоф об страусов убилась!
Ника Марий
И в царстве Аида случилсо аншлаг!
Набившы хлебало Харону,
Вся пьяная кела купаться пошла
В священных водАх Ахерона.
Смешалися: водка, текила, коньяк
Сигары и килька в томате -
Резвилась паэтов бальшая семья!
Пикник этот был очень кстате.
АС Пушкен блатные куплеты кричал,
Пра волю, да царскаю зону.
Державин , на страусе голый скача,
Подмигивал мило Харону.
Орали «Катюшу» и били стекло.
И рвали Аидовы визы.
Николь и Людмила, умело зело!
Зашлися в экстазе стриптиза.
А Фетт с Маякофским - канкретно зажгли!
Нажравшись текилы от пуза,
Достав друг у друга с шырокех штанин,
Какие–то прям аркебузы!
На зрелище стал собираться народ:
Припёрся Аид с Персефоной,
Деметра, Зевес, и Борис Аксельродт -
(снимал для ютуба, с айфона).
Орфей очарованный нам падпевал,
Забыв о своей Эвридике.
И Цербер, виляя хвостом завывал,
Трясь Об ноги Люсе и Нике.
Людмила Ядъ
Эпилог
Там Сумароков с Тредьяковским
Плясали весело канкан.
Поэты Курочкин с Жуковским
Питцотый выжрали стакан.
Державен - бох, сидел на троне,
Стехи слагать народ учил.
И вдрук взалкал!.. И к Персефоне
С преступной мыслью подскочил.
Сказал ей нежно: "Ну жэ, зая!..
Фирхштейн и Гитлеру капут!
И ягодицаме играя,
Беспечно впал в жыстокий блуд.
Метался каг кадык по шее.
Совсем с ума сошол старик!
То кукарекал сотонея,
А то, на сковороду - прыг!
Ужэ не чуя превосходства,
Ругалсо, каялся и пил.
Ведь это он на это скотцтво
Всех в гроб сходя благословил...
Ника Марий