Транс…крипция
Абстрагируем «осень»
в пустынном обличии:
пара вогнутых скоб,
пара гласных фонем,
пара мягких согласных
в размытом величии
да ещё один знак
соучастен, но нем.
Этой технике мы
маломальски обучены:
торжество твердых правил
и строгих систем,
разложить элементы
живого созвучия
не составит труда,
и серьзных проблем.
После столь благотворного
суть-попечения
атомарно-разреженных
жизненных сфер
каждый звук обретает
иное значение
в узком фокусе
мелких разрозненных мер:
[о] – погибший восторг,
[с'] – насмешки бряцанье,
[ь]- плачевный итог,
[н'] – намёк отрицанья.
Смыл ясен и наг
среди сирого хаоса,
а в конце мягкий знак –
бесконечная пауза,
или образно мним:
то граница витая
над оборванным [н’]
перегиб – запятая.
Улетают слова
в просветленную просинь
косяком опустелых
безликих надежд.
И взыскует права
Просвещенная осень –
непрощенный налог
с обнищалых невежд…
Вот и всё. Отошло,
отшумело, рассыпалось,
стало прахом земным
золотое жильё.
Ниспадающий бисер
осенних остылых рос
одевает рассвет
в ледяное шитье.
Над рабочей строкой
глупых фраз не выносим:
будет время тревожных
серьёзных потерь,
а пока транскрибируем
хрупкое «осень»
на стандартном школярном
тетрадном листе.
Снова мир обречён
на немые страдания –
мы рисуем безликого
слова эскиз,
но противится смысл
вопреки всем стараниям
и ложится строфой
на линованный лист:
облик вешнего дня, сохранившийся в памяти
соберет крохи ветхих безжизненных слов,
ежечасно твердя о непознанной грамоте,
неразгаданной тайне несбывшихся снов,
мягким жестом прощая слепо-глухо-немых…
1997