«Румата… в своих горячечных снах землянина,
прожившего пять лет в крови и вони, часто ви-
дел себя именно таким вот Аратой, прошедшим
все Ады Вселенной и получившем за это высо-
кое право убивать убийц, пытать палачей и пре-
давать предателей».
АБС. «ТББ».
«Всем организациям и товарищам, поздравив-
шим меня… Ваши приветствия отношу на счёт
великой партии рабочего класса, родившей и
воспитавшей меня по образу своему и подобию.
И.Сталин. «Ответ на поздравления с пятидеся-
тилетием».
Был у вождя секретарь Б.Бажанов,
Зело доверенный, честный вассал.
Он, находясь при вожде постоянно,
В воспоминаньях своих написал:
«…Тщательно жизнь всю его разбирая
И поведение, не нахожу
В том поведении, как ни стараюсь,
Черт человеческих, сколь ни гляжу…».
Он, очевидно, подразумевает
Черт ПОЛОЖИТЕЛЬНЫХ наших набор:
Вежливость, искренность, дружбу. Но знает
Боря Бажанов другой коленкор.
Вот несомненно черты человечьи:
Зло и коварство, жестокость и лесть.
Так что расплывчаты эти нам речи,
Так как неопределённость в них есть.
Но что б ни значили все его речи,
В точку Бажанов сужденьем попал:
Сталина ДУХ и не был человечьим,
Был он Посланником от «Белых Скал».
Он представлял здесь «подспудные силы,
Что ход событий всех определят,
Хоть не заметными силы те были,
Всё на Земле эти силы вершат».
Он – человек мирового масштаба,
Он был политик «до мозга костей».
Надо учитывать это хотя бы,
Раз уж мы судим события те.
И оценить те поступки пытаться
Взглядом морали для ЧАСТНЫХ людей –
То же, что столяру честно отдаться
На суд кузнечных горячих идей.
Так же бессмысленно строить оценки
Действий его без учёта «среды»,
Что окружала его, точно стенкой,
И что несла в себе корень беды:
Ленина, Троцкого, и Пятакова,
Дальше – Зиновьев, Бухарин идёт,
И не забыть Николая Второго,
Гитлера, Черчилля, Трумэна – вот
Кто ОБУСЛОВИЛ крутые решенья.
Цель не оправдывает ведь средства,
Цель их ДИКТУЕТ. И если забвенью
Это предать – цель достигнешь едва.
Следовательно, антиисторично
Вне этой кодлы сажать на скамью
Жёсткую эту лишь Сталина лично,
Что сам навесил на совесть свою
Все преступления против морали.
Цель же – ПОСТАВЛЕНА жёстко ЕМУ.
Значит, средства мог он ВЫБРАТЬ едва ли,
Хоть и тошны те средства самому.
Ну и опять же: кто Сталина судит?
Редкие жертвы иль их сыновья.
Разве их суд объективным-то будет?
Нет. Не припомню из жизни сей я,
Чтоб хоть один осуждённый признался,
Что справедливо он был осуждён,
Что оправданья бы не добивался,
Хоть «ин флагранти» был изобличён.
И хоть живой был «свидетель защиты»,
Тот, что всю «кухню» до тонкостей знал –
Молотов, внешний нарком знаменитый,
Что стальной логикою обладал, –
Но его логика внеуголовным,
ВНЕПОЛИТИЧЕСКИМ этим «судом»
Не принималась совсем, безусловно,
Так как эмоции властвуют в нём:
«Логика эта ведь бесчеловечна
И бессердечна – «суд» этот твердит. –
Значит – преступна и ныне, и вечно», –
Вот этих «судей» последний вердикт.
«Суд» не нуждается тот в ОБЪЯСНЕНЬИ:
«Так ПОЧЕМУ поступал тот режим?»
Нужно «суду» этому осужденье.
Разве ошибок мы здесь избежим?
И присудить ОДНОМУ наказанье
За то, что СТРОЙ здесь успел натворить –
Вечное русское это желанье:
«Морду кому бы за это набить?!»
Как я отметил, и в теме «репрессий»
Сталин – лишь зеркало этой «среды»,
Ленин ещё начинал те процессы
(Сталин – лишь «Ленинец чистой воды»):
«…Это восстанье в кулацких деревнях
сразу в Тамбовских пяти волостях
Должно повесть к результатам плачевным
Для кулачья, чтоб посеять в них страх:
Надо их всех подавить беспощадно,
Для кулачья образец надо дать.
-Вешать их надо, чтоб было наглядно,
100 человек. И не дать их снимать.
- Их имена напечатать в газете.
- Хлеб у них ВЕСЬ непременно забрать.
- Взять там заложников (бабы ли, дети).
Люди должны видеть и трепетать…».
«…И вот весной двадцать первого года
Должен войска Тухачевский водить,
Чтоб вкруг Тамбова «наладить погоду»
И бандитизм этот искоренить.
И вот приказ его: – пишет историк –
«Банды разбиты. Остатки – в лесах.
Чтобы очистку лесов тех ускорить,
Облако газов пустить им на страх.
И всё, что прячется – всё уничтожить».
И уничтожил он большую часть
Этой Тамбовщины…» – так подытожить
Смог наш историк, за фактами мчась.
И наконец, продолженье прямое
Этой политики против крестьян,
Что проводил беспощадной рукою
Ленин, как страшный дух смерти Касьян:
Полмиллиона крестьян «раскулачил»
Сталин, как Ленин по плану велел.
Дон же с Кубанью-рекой – «расказачил»,
Кто там противиться планам посмел.
Это «репрессиями» называют
«Против крестьян». Только термин не тот:
Это в ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ вырывают
С корнем «кулацкий» весь КЛАССОВЫЙ» род.
Что ж, ИСТОРИЧЕСКИ-то СПРАВЕДЛИВА
Эта война мужиков за СВОЙ хлеб
(Против развёрстки – так то особливо),
Если колхозами рушили НЭП,
Что дал деревне вздохнуть от развёрстки:
Силой в колхозы сгонять – это вред.
Их подавляли жестоко и зверски –
НЕСПРАВЕДЛИВО то множество бед.
И ИСТОРИЧЕСКИ просто преступны
Действия против крестьян в той войне –
И Тухачевский преступник был крупный,
Участь свою заслужил по вине.
И точно так же потом расстреляли
Девять десятых комиссии той,
Что раскулачивали и ссылали –
«Честь по заслугам», скажу с прямотой.
Так почему же расстрел Тухачевских
И девятнадцати злобных служак
Надо считать преступлением зверским
Сталина? – вот не пойму что никак.
Лишь потому, что такое желанье
Деток расстрелянных? Но на каких
Весах истории взвесить страданья
Тысяч крестьян и их бедных родных?
Да мужики в деревнях на коленях
Славили Бога за то, что сбылось
Извергам этим святое отмщенье –
Сверхсправедливое дело насквозь!
Эдвард Радзинский, пиша свою книгу,
Темы «репрессий» не мог обойти.
Там он свой тезис упорнейше двигал:
«…Эти репрессии – средство в пути.
Цель этих средств – поддержание Страха:
«Только лишь страхом удержится строй.
Страх воспитает топор лишь и плаха.
И у репрессий НЕТ ЦЕЛИ ИНОЙ:
Страх сохранить – и чтоб Сталин у власти…».
И если власть для него – это цель,
Можно крепить её страхом отчасти,
Но это – Ленинская параллель.
Только для Сталина власть – это СРЕДСТВО
(Кстати о Страхе, Что ж это за «Страх»,
Одолевается коль он соседством
Юных марксисточек на вечерах?).
А у репрессий – рутинные цели,
Не до поэзии «Страха» ему:
Дай бог, СМЕНИТЬ АППАРАТ бы успели
К сроку ДЛЯ НОВЫХ ЗАДАЧ по уму.
И вот тогда в тех репрессиях страшных
Хаос исчезнет и «космос» придёт:
БЫЛ аппарат для задач для ВЧЕРАШНИХ,
К НОВЫМ задачам – других наберёт.
«Нету людей у нас незаменимых»,
«Винтик» сломался – заменим другим.
А в ДРУГОМ деле – должны быть ДРУГИМИ
«Винтики», ясно должно быть самим.
Всё дело в том, что для власти ЗАХВАТА
Партию нужно с СОСТАВОМ одним
(Те «зеркала», что внутри аппарата),
После ж гражданской – с составом другим.
Чтоб индустриализацию сделать,
Старый состав не подходит совсем.
А для войны – и она устарела,
Полным составом «в отставку» им всем.
ПОСЛЕ Ж ВОЙНЫ – нужны НОВЫЕ люди,
«Вылезти чтоб из окопов» могли.
Снова «отставка по Сталински» будет –
Скопом отправятся «в недра земли».
Ведь у Романа покруче задачи,
Чем с Моисеем у Иеговы.
Они могли сорок лет просудачить
И не отсечь ни одной головы.
Будь у него полтораста годочков,
Он бы сумел без репрессий прожить.
Ну а за тридцать лет – это уж точно
Дел по другому НЕ МОГ он решить.
Нечеловеческие те условья
Нечеловеческих требуют мер:
Не обойдёшься без пролитой крови.
И понимал это бог-инженер:
Или мгновенно и беспрекословно
В качестве новом ты сможешь предстать –
И тогда долго живёшь безусловно –
Ну вот как Молотов, к слову сказать;
Или ступай в «наркомзем» и в планету,
В кору земную ты будешь зарыт.
Знали не многие логику эту,
Макиавелли был прочно забыт.
Пишет историк строкам в подтвержденье:
«…Партпирамиды главнейшая часть
Стала вождя не устраивать…». Мненье
Он о причинах своё хочет дать:
«…Ведь среди этой пртноменклатуры
Партфеодалов ворчащих не счесть
С Шариковской ненасытной натурой,
Страстно желавших пить сладко и есть
(«Времячко наше пришло!»). Развращённых
Властью своей в революции дни.
Так что Хозяин знал определённо:
Уж не годились ДЛЯ ДЕЛА они,
Но как избавиться от «феодалов»?
Если в отставку отправить старьё,
То оппозиции будет не мало.
Значит, использовать надо ружьё.
Бесчеловечно? Жестоко? Но сами
Не были разве жестоки они,
Когда расстреливали волостями,
Так, что там выли собаки одни?
Разве у них не в обычном порядке
Ленинский лозунг кровавый о том,
Что «революцию в белых перчатках
Ныне и присно не делал никто!»?
(Да уж, по истине, партией ЭТОЙ
Сталин воспитан и ею рождён,
Был он на них же похож. И при этом
Методом ИХНИМ и действовал он.)
…И перед Сталиным – та же задача,
Что сам поставил Ильич-господин.
И приводить К ПОСЛУШАНИЮ начал
Партию Сталин, чтоб все – как один.
…И ТОЛЬКО чистка кровавая может
Эту проблему по кадрам решить,
Власть безраздельна была у вельможей,
Но они могут лишь бить и крушить
Старое всё. Революционеры
Все по профессии эти вожди.
Ну а теперь-то нужны инженеры,
Этих решений от них и не жди.
Ход индустриализации ясно,
Чётко Хозяину всё показал:
Им доверять в этом деле опасно,
Некомпетентность вела их в завал.
…Ну а семнадцатый Съезд прекословить
Стал и Хозяину он доказал:
Нет, не дадут эти бонзы построить
Лагерь-страну, чтоб по струнке стоял.
Чтоб усмирить эту вольницу, в корне
Партию надо «преобразовать»:
Всех делегатов в кутузку загонит
И большинство их велит расстрелять
Но вопреки же расхожему мненью,
Сталин ЗАКОНЫ ПАРТИЙНЫЕ ЧТИЛ:
Приняты все ПО УСТАВУ решенья,
Лишь ПО УСТАВУ врагов он казнил.
Списки рассматривал коллегиально
И ВСЕ подписывали документ.
Все я просматривал их специально
И ни один не создал прецедент…»
Но он, борясь с оппозицией строго,
С многими ангельски был терпелив.
Клялись Угланов, Зиновьев по многу,
Делая в клятвах своих перерыв,
Когда те клятвы они нарушали:
«…Молотов что ж, разговаривать мог
Очень логично с Зиновьевым: «Лгали
Партии сколько вы раз? Видит бог,
Вы не подумали разоружиться.
Сколько вреда принесла эта ложь
Партии? Вы не могли с ней ужиться,
Образ ваш действий на волка похож:
«Сколько его ни корми – в лес он смотрит».
Каменев тоже дружить обещал,
Да и Бухарин. Их всех раза по три
Коба, «поверивши клятвам», прощал…»
«…В НКВД когда переводили
Страх оппозиции всей – ГПУ, –
В сейфах Ягоды уже находились
«Жития» Политбюро наяву –
Сплошь компромат на партийну верхушку
(Даже на Сталина было досье).
Так что любого мог брать он на пушку
И СОХРАНИЛИСЬ ДОКУМЕНТЫ ВСЕ!
Ну например, вождь партийный Рудзутак
Дочь изнасиловал в пятнадцать лет
Моспартработника. И проституток
Он содержал на партийный бюджет
(Ну да, конечно: «Пришло моё время!»
«Шариков» чистый в обличье людском ).
Сталин и вырвал собачье то семя,
Не пожалеет ни кто о таком…
…Или Зиновьев. Лишь малую долю
Мук испытав, на которые он
Сотни людей обрекал своей волей,
Сломлен, унижен и сам обречён…
…Бал был у Слуцкого, бывшего очень
Видным сотрудником НКВД.
«Бал был во время чумы», между прочим,
Не помышляли они о беде.
…Слуцкий сам будет тихонько отравлен.
А девяносто процентов из тех,
Кто танцевали под музыку плавно,
Будут расстреляны за свой же грех:
Времени мало у них оставалось,
Чтоб кой-кого расстрелять из других,
Не много времени жёнам осталось,
Чтоб в туалетах ходить дорогих…
…НКВД – это [новый транслятор,]
Партия подлинная для Вождя.
И в ней – Особый Отдел, как локатор,
Щупает всех, днём и ночью трудясь.
Эти Особые всюду Отделы
Органы партии, вплоть до ЦК,
Бдительно держат в надзоре умело,
Так что работка у них не легка.
И назначения в партруководстве
Все согласуются с НКВД.
И Спецотдел дел ведёт производство,
Где виден каждый Особый Отдел.
И в всей системе [транслятора] в сейфах
Всё бесконечно досье и досье…»
Копия это структуры для рейха,
Что дал Юркольцин команде своей.
Вот ведь какой матерьял драгоценный,
Коли нужна РАДИ ВЛАСТИ вам власть!
Этот «крючочный транслятор» бесценный
Гений и сам бы не прочь был украсть!
А «недотёпа» всё уничтожает
«Кадры бесценные» для Сатаны.
Пользы СЕБЕ из них не извлекает,
Коль не нужны они все ДЛЯ СТРАНЫ.
Так что моральные эти уроды
Участь свою заслужили вполне.
Скрыли их мерзости мрачные годы –
«Жертвами» стали репрессий оне.
«…И на допросе «нажали», пытали
Белобородова, прочим сродни,
И наконец, по суду расстреляли.
Вспомнил ли он в эти страшные дни
Эти подвалы в Ипатьевском доме,
Где цесаревич всё ползал в крови
И где лежащих в крови на соломе
Дочек добили штыком? Се ля ви!...
…В эти же дни в Ленинграде предстала
Группа Зиновьева перед судом.
В группу входил и Григорий Сафаров,
Смерть поселивший в Ипатьевский дом…
…Ну а Бухарин меж тем превратился
В руководителя заговора.
Много ЛЕГЕНД есть, что он согласился
Только под пыткой: коль станет пора,
То он участвовать будет в процессе
И показания нужные даст.
Жаль мне ЛЕГЕНДЫ развеивать прессе…»
Да, пыток не было на этот раз,
Просто, как пишет Чуковский, «…с испуга,
Видя вблизи Таракана в усах,
Скушали Волки покорно друг друга» –
Вот на процессах и все чудеса.
«…Сталин же понял на этом процессе:
«Вылечит» их лишь могила одна»…»
Да, это всё Достоевского «бесы».
Ну так и пьют пусть всю чашу до дна.
«…Что же касается до Кузнецова
И Вознесенского – были нужны
Эти вояки на фронте суровом,
Была нужда в них во время войны.
Ну а теперь – мир в окрестных Европах.
Но не смогли они это понять
И продолжали «сражаться в окопах»,
И не желали харизму менять.
Лично любил Вознесенского Сталин,
Но… Что поделаешь? НАДО менять
Партаппарат, как мы раньше сказали,
Так что на прежнее неча пенять.
…Дочери Сталин ответил правдиво,
Кратко, как часто говаривал сам:
«Знали они через чур. Особливо
Много болтали на руку врагам»…
…Но не до всех Сталин смог дотянуться:
«Вы культивируете, Сталин, власть –
Пишет Раскольников из-за границы,
Где он остался, вернуться боясь, –
Вовсе без честности, власть, как калека.
Вы обманули, ведя весь народ
В социализм без любви к человеку.
Общество это в тупик заведёт!».
Сталин, читая письмо, усмехался:
Где был Раскольниковский гуманизм,
Когда в Кронштадте с матросами взялся
«Строить Раскольников социализм»
И убивал там своих офицеров?
Что ж ТАК тогда «человека любил»?
Иль на процессе том правых эсэров,
Что друг Крыленко его проводил?
К смерти тогда они приговорили
Точно невинных одиннадцать душ.
И те эсэры расстреляны были:
Ленин на том настоял, чего уж!...»
Так что и здесь повторюся я снова
В этом вопросе: «А судьи-то кто?
Кто обвинительное молвит слово –
Мол, я попал ни за что, ни про что?
Яркой страницей среди обвинений
Сталину пытки стоят в ГПУ.
В этом не может быть даже сомнений:
Пытки ужасны… в НОРМАЛЬНОМ быту!
И с точки зренья НОРМАЛЬНОГО быта
Мы и пытаемся это судить.
Но там, где пытки – дорога закрыта
Нормам, здесь экстремум может лишь быть.
Ну а политика, да в эти годы,
Когда на время большой дефицит,
Сплошь экстремальна. В сознанье ж народа
Только лишь тёпленький быт и сидит.
Пытки – старинное изобретенье,
Сталина старше «испанский сапог».
И эффективности их примененья
Сталин-политик оспорить не мог.
И когда «творчество масс» попросило
«Простимулировать» пыткой ВРАГОВ,
То их не надо выдумывать было,
Следователь был морально готов.
Ленин же, вождь, освящал их: «…Морально
ВСЁ, что поможет победы достичь…».
Вешать крестьян он велел специально,
Наш «гуманист образцовый» Ильич.
Ну а уж пытки-то так «помогали»
Следствию в битве с коварным врагом,
Что было б странно, коль их запрещали б.
И всё по Ленину было при том!
И тем «просителям» следствия прытким
Он (про себя) мог бы так заявить:
«Что ж, вот придёт ваша очередь, пытки
Я, таки быть, разрешу проводить».
И – на десерт вам. В своей передаче
«Зеркало», где-то в конце февраля
Шестого года Сванидзе нам начал
«Разоблачать», ва-аще говоря:
Он рассказал, что историк известный
Сахаров -надцатый том издаёт
По документам архивным. И честный
Он разговор к нам с экрана ведёт.
Эти документы все направлялись
Сталину лично и прочим вождям.
И документы не просто читались,
А резолюции с подписью там.
А в документах сиих сообщалось
О страшных фактах, что там, на местах
Номенклатурою всё совершалось
И не был ведом начальникам страх.
И виза с подписью там означали,
Что не прочитан не был документ.
И там инструкции существовали:
Коли кто скроет подобный момент,
Иль приукрасит, то ждёт его кара:
Сам становился пособником он.
Так что к расстрелу назначен не даром
Сталиным извергов тех легион.
И что над многими скорый и правый
Суд совершался. Но скажут потом,
Что произвол это был лишь кровавый,
Что их судили нечестным судом.
Но понимал Сталин то, без сомненья,
Что всех мерзавцев не перестрелять,
Что «он издохнет в общественном мненье»,
Как в его трупе начнут ковырять.
И предварительный в этом вопросе
Сталин на Съезде подводит итог.
И обратить он внимание просит
Съезд на такой, между прочим, урок:
«… Некоторый из западной прессы
Часто болтают, что нам навредят
Разоблачительные те процессы,
Зря очищаете, мол, говорят
Организации, зря вы убили
Этих шпионов, вредителей всех,
Вроде Зиновьева, Троцкого, или
Каменева с Розенгольцем. И тех
Псевдогероев – Якир, Тухачевский,
Корк, Уборевич, а так же других
Извергов, действовавших прямо зверски,
Зря не оставили их, мол, в живых.
Это, мол, строй ваш весь «поколебало»
И «разложенье» в ряды вам внесло.
Но населенье проголосовало
За власть Советов – и дело «спасло».
Слушая тех болтунов иностранных,
Веря им, к выводу можно прийти:
Мы бы усиливались постоянно,
Если б врагов не сметали с пути,
Если б шпионам, вредителям этим
Мы не мешали шпионить , вредить,
Организациям нашим на свете
Было б прочней и устойчивей жить.
Да, в нетерпенье себя слишком рано
Те господа выдают с головой,
Нагло беря тех убийц под охрану
И за врагов поднимая свой вой…».
Что ж, Тухачевский, Ягода, Сафаров,
Белобородов не изверги есть?
Это названье дано им задаром
С точки же зрения этики днесь?
Противоречил ли нормам морали
Извергов тех справедливый конец?
Ну а что в вражеской прессе орали –
Нынче не лучше их сей образец.
-Но ведь не все, кого арестовали
Изверги были!
- Конечно же, нет.
И сомневается в том кто едва ли.
Вот что Радзинский нам пишет в ответ:
«…Тридцать девятого года в апреле
С НКВД исчезает Ежов.
И начинается под звон капели
В тех лагерях уменьшенье рядов –
Это реабилитацию начал
Сталин, кого засадил там Ежов.
И триста двадцать семь тысяч удачей
В жизни сочли, в укрепленье рядов.
Так что палач получил по заслугам:
То, что с другими проделал Ежов,
То сам испытывал «вместо досуга»,
Так награждал он жестоких рабов…».
- Ты написал: «И ни много, ни мало –
Без двух процентов почти на все сто
Здесь населенье проголосовало
За власть советов, и тайно притом!»
А почему не все сто? Не сто десять?
«Главное – кто и как будет считать!» –
Сам он сказал, ты ж не смог не отметить
И те слова мы смогли прочитать.
- Что ж, обратимся мы к Сталина речи,
Что пред хозяйственниками сказал
Он в тридцать первом году. В этой встрече
Он на феномен один указал:
«…Год-два назад так дела обстояли.
Интеллигентов технических цвет,
Что нам от царской России достались,
Частью большою сказали нам «Нет».
Заражены они были «болезнью»:
Хочется им потихоньку вредить
Власти Советской: мол, быдло полезли
Нами, учёными руководить.
Тихо «на вшивость» нас всех проверяли:
«Раз ты начальник, так ты разберись,
Верно иль нет мы приказ исполняли
На производстве «твоём». Се ля жисть!».
Было вредить своего рода модой,
Этак фрондировали нам спецы:
«Ну-ка, посмотрим, как вы, «из народа»,
Наши с концами сведёте концы?»
Если активность решительной части
Часто надеждой держалась на то,
Что ВНЕШНИЙ враг у Советской у власти
Сделает скоро конец нам простой,
Или костлявой рукою нас голод
Скоро задушит, то большая часть
Всё колебалась троцкистами: скоро
Власти Советской придётся упасть,
Перерождается власть, мол, Советов.
И скоро лопнет колхозный их строй.
И провоцируют страны при этом
На интервенцию и смертный бой…
…Что же, понятно: в таком положенье
Наша рабочее-крестьянская власть
Может политику весть в отношенье
Интеллигенции этой так: часть
Этих активных вредителей нужно
Как можно тщательнее разгромить;
Кто в колебаньях – воспитывать дружно,
Так, что хотя бы язык прикусить;
И к нам привлечь на работу лояльных.
Так у нас было назад год иль два…
Нынче ж разбили с успехом буквально
Капитализм, он здесь дышит едва.
Это, конечно, не радует многих
Из буржуазных, старинных спецов.
И вероятно, от техники боги
Очень жалеют разбитых дружков.
Но не бывает так, чтобы нейтральный
Или сочувствующий захотел
Сам стать в заводе фигурой опальной
И разделить с ними тяжкий удел…».
Ну а теперь вновь историку слово.
Эдвард Радзинский не только трясти
Может архив скрупулёзно, толково,
Но и свои размышленья в чести:
«…Други спецов, что «поставили к стенке»,
Сразу назвали шахтинский процесс
«Баснями от прокурора Крыленко» –
Так далеко, мол, от правды он лез…».
То есть, по мнению тех инженеров,
Нету вредительства вовсе нигде
И никогда. И конкретны примеры –
Ловля рыбёшек в сей мутной воде.
ПРОСТО нужны ему жертвы – для Страха.
Что ж, экселент, и эксви, и шарман, –
Как говорил выбегало-неряха, –
Значит, вредительство – это обман.
И утверждаете вы этим самым,
Что весь народ, сто процентов почти,
С энтузиазмом сражались за планы
И вслед за Сталиным шли по пути.
И всех Стахановых, что угрожали
Вчетверо планы по шахтам поднять,
Директора там с улыбкой встречали
И торопились их опыт внедрять.
Шла же борьба та и сопротивленье
Только в ужайшем кругу на верху.
И он ПРИДУМЫВАЛ сопротивленье
Массы начальства в широком кругу..
Но тогда вам, господин мой писатель,
Пара вопросов. Согласны ли вы,
Что в нарушение всех демократий,
ОРГАНИЗОВЫВАТЬ должен, увы,
Он большинство себе из делегатов
Пленума ль, Съезда через аппарат,
А коль «не так» сголосуют ребята –
Он ПОДТАСОВЫВАЛ их результат?
- Ну и вопрос! Как же не согласиться,
Когда я сам же видал протокол,
С чем тот отчёт и не думал сходиться,
Что я в газетах тогдашних прочёл?
- Что ж, тогда выбор стоит перед вами:
Или «Шахтинское дело» НЕ бред,
Были враги на заводах, что сами
Вам подтвердили ваш первый ответ;
Или ЗАЧЕМ подтасовывать дело,
Когда и так «за» – почти на все сто?
Так что стрела ваша цель не задела
И аргумент обвинений пустой.
«…- Ну а зачем же тогда высылали
Жён арестованных, в чём их вина?
- Если б не выслали, распространяли б
Жалобы, смуту, что очень вредна.
Та информация в ИХ изложенье
Распространяла бы смуту и страх
И в монолитность внесла б разложенье
И колебанья в железных рядах.
Стало быть, их изолировать надо. –
Молотов так отвечал на вопрос.
Люди в политике – даже не стадо,
А «ЭЛЕМЕНТЫ СИСТЕМЫ» всерьёз.
- Чем же опасны вам интеллигенты?
- Интеллигенты опасны не нам.
Их психология – сплошь инсургенты
И против власти они тут и там.
Значит, легко попадут они в сети
Антисоветской опасной борьбы,
Так как в политике все они – дети
И не далёко им всем до беды:
Станут тогда они строя врагами
Станут ПОЛИТИКАМИ. А тогда
Их уничтожат, смекаете сами.
Вот ждёт какая людей тех беда.
Значит, всех лучше, для ихнего ж блага,
Надо покрепче держать взаперти…».
И запирали их всех по «шарагам»
Да по «объектам», куда не пройти.
Ну а «шарага» – так им в назиданье:
Крепче держи за зубами язык.
Слово – сребро, ну а злато – молчанье,
Чтоб ЗУБОСКАЛИТЬ о власти отвык.
Ведь Пастернаков всех и Мандельштамов
Шквал революции не возмутил,
Приняли все революцию хамов –
Ну так над властью теперь не шути.
Помните, в басне Змея говорила
Мальчику: «Будь поумнее вперёд
И ЗНАЙ с кем шутишь!» Ведь власть – это сила,
И шестерня та любого сомнёт.
Но кроме партии и Пастернаков,
Армия частью отдельной была.
С партией был ей удел одинаков,
Ей «реконструкция» тоже пришла.
Пишет Бажанов: «Был Мехлис мной спрошен:
Слышал ли мнение Сталина он
О том составе, что Фрунзе был брошен
В высший командующий эшелон?
Мехлис надулся и важно ответил:
«Сталина мненье, а так же моё:
Все Тухачевские, Корки все эти
Все Уборевичи – всё вороньё,
Для восемнадцатого лишь брюмера
Эти Авксентьевские хороши,
Для Красной Армии же новой эры
Все не годятся, не глядя пиши.
Думаю я – секретарь продолжает, –
Сталин считал: метил Фрунзе на роль
Русского, что ль, Бонапарта. И знает,
Как устранить головную ту боль».
«…Методом БЫСТРЫМ, сиречь – эффективным, –
(Правда, кровавым) он кадры менял.
И заменил он ИНИЦИАТИВНЫХ
На ИСПОЛНИТЕЛЬНЫХ. Так он считал:
Стали «мальчишки» единой армадой.
Кто здесь подумает о мятеже?...».
И он добился победы, как надо,
Где он наметил – достиг рубежей.
Ну а своим, взятым немцами пленным
Словом жестоким он ПРЯМО сказал:
«Предупреждаю я вас откровенно:
Пользуйтесь случаем, что бог вам дал.
Я не хочу обольщать вас обманом:
«После победы колхоз распущу!».
Пусть хоть удержит ТАМ страх постоянный,
Что я силком вас в свой «рай» затащу!»
И наконец, пару слов о терроре
Против народов уж после войны.
Не было «гнева» на них в его взоре,
Переселения просто НУЖНЫ.
Им ведь ОТКРЫТЫ пять признаков наций.
И среди них – «территория» есть.
И территории если лишатся –
НАЦИИ нет, лишь ДИАСПОРА здесь.
И вырывается с корнем решеньем
Этим ОПАСНЫЙ национализм:
ЛИДЕРА не может быть, без сомненья,
Вот политический весь механизм.
Ну а народ тот, что в те шестерёнки
Не попадал? Как оценивал он
Те «революции светлой потёмки»,
Что опустились на наш Полигон?
Вот Горбачёв попытался с народом
О тех репрессиях речь завести
(До перестройки ещё, до «свободы»).
Что ж он услышал на этом пути?
«Правильно Сталин расстреливал этих
Наших начальников, им поделом.
Ну а зачем загоняли нас в сети
Этих колхозов наганом, силком?»
Пишет Радзинский: «…В Москве очень много
С РАДОСТЬЮ встретили этот террор:
«За революцию месть им от Бога.
Будет концом для них этот топор!»
…И как КОНЕЦ БОЛЬШЕВИЗМА приняли
Этот террор в эмигрантских кругах,
Точно события эти поняли,
Что породили в Союзе тот Страх…».
И когда этих «Ничто», что пытались
Стать в жизни «Всем», их конец настигал,
Что уготовил им вождь ихний Сталин,
То и народ громко там ликовал
И говорил: «По заслугам и честь им!
Участь свою справедливо нашли!»
И в репродукторах слыша те песни,
С радостью на демонстрацию шли.