Роберт Рем
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ
трилогия
© 2009 – 2012
Книга третья
УЛЕТЕТЬ К ЗВЕЗДАМ И ПОДБРОСИТЬ ЗЕМЛЮ,
или
Поэма Вечности
поэтическое произведение
Часть III.
СЛАДОСТРАСТИЕ
(продолжение)
Нищий
(поэма)
Пред Солнцем меркнут все другие звезды,
Земля блестит во всех его лучах:
Где тень ложится – там отдохновенье,
Где свет струится – там заботы воз...
___
Зарево. Отблески светила
Ползут уныло по земле
И луч, скользящий по могилам,
Взирает на крестовый строй;
Срывая пелену с них тьмы,
Свой топит жар в земле сырой.
Он обнажает мглу дерев
И падших листьев тишину;
На краю пропасти узрев
Изгоя-нищего, спустился
К нему и озарил тот взгляд,
И взгляд того на миг смутился
И оробел: привыкший к ночи,
Он весь чурается светила.
Напомнив, как бы между прочим,
Что нищий он, изгой никчемный,
Оно страдальца отпустило.
Тень опустилась, нищий, огорченный
Лохмотьев своих видом и нагих
Ступней, увядших от мороза,
Заплакал ручьем слез своих
И, опустившись над могилой,
К земле сырой лицом приник,
Кручинясь от тяжбы постылой.
И слезы медленно текли
Из впалых темных глаз его;
Они страдали, как могли,
И вынесли немало бедствий,
Лицо страдальца почернело –
Измождено оно. Приветствий
Морщин и дряблости, которых
Безвременные резкие рубцы
Не скрыли некогда примет красивых,
Он встретил со спокойствием и злобой –
Одновременно разные черты
В нем были жизненной основой.
Но вскоре примирился с тем,
Что иссякает он душой и телом,
И в путь далекий ринулся затем,
Чтоб в поисках утраченных иллюзий
Похоронить себя живого или нет,
Иль просто выбиться из сил. Прелюдией
К стихам своим и мукам всем
Он посчитал куплет старинный,
Но скоро, к счастью, позабыл его совсем;
И бродит с той поры на свете
Неразговорчив, нелюдим и одинок.
Нет входа в лабиринты эти
Простым невеждам, им ведь быть
Страстями полными нет силы:
Душа их может вмиг остыть,
Когда порок захочет выйти
Из них на волю и повергнет
Все в хаос, что хотело жить.
Он изгнан из краев родных
Жестокою судьбою был,
Лета свои провел в пустых
Слезах, тревогах и страданьях:
Он жаждал славы и любви –
А получил взамен скитанья.
Когда-то полон жизни был,
Играл румянец на щеках,
Огонь теперь в нем весь застыл.
И бродит нищий по земле
Из одного – в края другие
В лохмотьях, в стужу и во мгле.
Когда-то он любил, но… беден:
Не позволяла тень надежды
Боготворить, и он стал виден
Как странник, жаждущий воды,
Но, получив, не сможет ей напиться –
Он не напьется искренней любви.
И роковая воля стала
Пристанищем его ночным
И денным. Дрожь восстала
Над всеми чувствами его…
Трясясь от холода и стонов,
Он вспоминал себя всего.
Он видел грезы и мечты,
Он видел век свободы,
И строил он свои мосты
Ко вратам неба и земли
И путь далекий проложил
Сквозь сумрак, воды и огни.
И дар его великим был,
Да не раскрыл его он,
И без поддержки всех он жил,
Любовью был он обделен,
Как будто мучеником был –
Лишь скорбью наделен.
А мог бы стать счастливым он?! –
Он верил в образы и чудо,
Любовь его – прекрасный стон;
И нежность, искренность и радость
Хотел постичь он вместе с ней…
Но только лишь постиг он старость.
И он смирился, жизнь он видел,
Да сделал множество открытий
И мудрым стал, но не предвидел,
Что слишком скоро смерть за ним
Придет, и образы исчезнут –
Останется лишь бледный дым.
Да, он любить хотел и жить,
И счастьем вечным наслаждаться,
В стихии этой утопить
Всего себя, и слез не знать,
Но оказалось все напрасным.
И стало вовсе не узнать
Его тяжелый острый взгляд.
Холмы, равнины, где он шел,
Хранят следы его, как яд
Змея удерживает свой в себе,
Чтобы, увидев жертву, вмиг
Напасть на след и подчинить мольбе.
Он бороздил миров пространства
И вытерпел небесны кары;
Нет ему в жизни постоянства –
Его попутчики лишь звезды
В ночи, а солнце – днем, и травы
Удерживают все его следы,
Чтоб были те напоминаньем
Об отчужденном и несчастном
О нищем, внемлет что желаньям
Своим, и жажде жизни, и страстям,
Хоть знает, что они напрасны:
Надежды свой покинут храм.
И грезил он, что был счастливый,
С родными и любовью жил,
Как нужно жить; хоть век постылый
Стеснял года его, он с верой был,
Хотя здесь правильней не верить,
Ведь что есть истина, он не открыл.
И он бродил по белу свету
И тела цвет его померк,
Оставил он у моря след,
Оставил на горах, в оврагах;
Везде, где был, он все терпел,
Как терпят исповедь монахи.
Он ночевал под звездным небом,
И звезды лик его ласкали
Мерцающим веселым светом;
Покров небесный и природа
Дарили то, что получить не смог
Он на земле, ведь слыл он гордым.
Но обозлилась вдруг природа,
И надоел ей путник сей,
Подняв мороз, все муки глада
Она гнала ему с зимой:
Исчезла осень; и повсюду
Влачил он ноги чуть живой.
Мороз трещал, глаза краснели,
Но чем же мог он их согреть?
И руки, ноги леденели
Под страшной белизной снегов
И жалок, немощен он был,
Но не покинул тех оков –
Остался он один, как был,
Ведь в мире не было ему
Друзей и близких, к одному
Никто к нему не подходил;
Он нес свою тяжелу ношу
И годы медленно влачил.
И он прошел сквозь блеск снегов,
Опять весны пришла пора,
За нею лето принесла
Природа, постепенно унесла
Его, и осень наступила вновь,
Затем сменила ту зима.
Так много лет ходил по свету
Тот нищий бедный, и душой
Он слезы постигал и беды.
И не могло его ничто унять,
Хоть он хотел себя узнать
И смысл своей судьбы понять.
И он беседовал с природой
О тайнах мира, бытия;
Он все прощал подруге гордой,
Пусть та порой над ним глумилась,
Но он любил ее душой,
Хоть вся душа его молилась
О жизни лучшей – не такой,
Что приняла его к себе,
Не отпустила. И волной
Бежала жизнь его; и злобен
По отношению к себе он был,
Но вскоре и к себе совсем остыл.
Взывал он часто всей душой
И к господу – но безуспешно, –
Который иль не слышал жалкий вой
Или не посчитал уместным,
Услышав эти скорби звуки,
Их подпитать огнем небесным.
Еще он юношей однажды
К небесам синим обратился –
Им он желал внимать с надеждой –
Услышал голос откровенный.
И с верой юноша зажил,
Поверив в глас благословенный.
Он ждал того, что было свыше
Начертано в судьбе его;
И счастие великой под крышей
Родных небес; их пеленой
Он наслаждался, хоть один
Он мерил свой отрезок временной.
Любовь великая его ждала:
И радость жизни, и жена –
Красавица, что душу отдала
Ему, и он ее боготворил,
Безмерным счастьем наслаждался,
И вечность бурную творил.
Что наделен бессмертьем будет,
Всевышний рассказал ему,
И горе, слезы он забудет
И весел станет, жизнь его
Не будет тягостной обузой,
И радость победит беду.
Он покидал с мечтами землю,
На крыльях огненных парил,
Он облетел душой вселенну –
А звезды мило улыбались
Тем чувственным благим мечтам,
Но только лишь немы остались.
Он верил, жил, страдал и грезил,
И жаждал участи своей,
Но вскоре понял, что напрасна
Его болезненная вера –
Он ощутил всю ложность мифа,
И проклял он тогда поверье.
Он шел в пустынях и в горах,
И в окружении лесов дремучих,
В болотах темных и снегах;
И постигал он жизнь природы…
Свою никчемность постигал,
И что не нужен был отроду.
А верил он в любовь свою? –
Он ждал ее, хоть понимал,
Что ей не насладится вволю,
Ведь слишком мрачен он весь стал,
И как ни силился поверить,
Но веры той не принимал.
И он, надеясь на спасенье
Девичьей ласковой душою
Своей души ранимой пенье,
Остался с верой, но – в душе;
Снаружи он в любовь не верил –
Он жаждал верить, но уже
Не мог. И он смеялся злобно
Над жаждою других сердец,
Что верили в любовь, как он,
Жестоко веру в них убить
Своим сарказмом он хотел,
Но мук своих не мог забыть.
«Пусть я ее не ощутил,
И не постиг ее душою,
И чуда страсти не вкусил,
Я, как пророк, готов сказать:
– В любовь лишь нужно просто верить,
И вы узнаете ту сласть!» –
Так говорил он, и слеза
Стекала горечью своею;
И покраснели те глаза.
И люди поняли, как много
И страстно жаждал он любви,
И сколько нежности, тревоги
На сердце пламенном горело,
А сердце чуткое старело
И нежная душа робела
Пред черствостью чужих миров,
В которых он бродил, но небо
Не сняло всех с него оков.
И он желал бы изменить
Свой жалкий и ничтожный путь,
И он готов судьбу простить,
Лишь бы она его простила
И счастия дала, любви,
Но та пути не изменила…
Однажды он в чужом краю
Красавицу одну увидел. –
Воскликнула его душа: «Люблю!» –
Но посмеялась та над ним
Бесстыдно, и неосторожно
Движением невидимым своим
Убила в нем огня пожар.
И он смеялся над собою,
Да заливал водою жар,
Ведь знал он, что никто не сможет
Страдать по нем, как он способен.
И все сильнее сердце гложет
Нутро спаленное его.
И он озлобился на всех,
На бога и на самого
Себя, и закричал на свет
Так громко, что его
Услышать мог лесной сосед:
«Зачем терплю я муки эти
И жду чего-то от судьбы?
Нет мне спокойствия на свете,
И жалок я; хотя живой,
Но умираю с каждым часом
Тревожною своей душой!»
Он восклицал своей мольбою,
К ответу бога призывал,
Но небо лишь покрылось мглою –
А он ответа ждал и ждал,
Но бог не отвечал, как будто
Обет молчания он дал.
Пройдя сквозь пленку бытия,
И сотни миль ходьбой отмерив,
В конце пути от грез уйдя,
Тот нищий кладбище увидел.
Оно лежало на холмах,
У края бездны; смерти идол
Невидимо над ним кружил.
И сумрачно здесь небо было;
Орел над бездною парил;
Раскинувшись надгробий строй
Лежал здесь, и унылый путник
Захаживал сюда порой.
Так нищий наш в тот край забрел,
Бродил устало на кладбище
Меж этих призрачных могил
И от усталости великой
Упал на землю и заснул
Тревожным сном своим безликим.
Свистели ветра в ночь порывы,
Шумела и листва от них,
И тот орел великокрылый
Летал, как зоркий часовой,
Но странника закрыли древа –
От хищника спасли собой.
Так встретил здесь рассвет изгой.
Открыв глаза, увидел луч,
И сердце сбилось в нем в забой:
Он дня боялся; снова свет
Палил в него своей струей
И призывал держать ответ.
Взгляд путника на миг упал
На тень надгробия чужого;
Подняв глаза, прочесть желал,
Чей крест ему пристанищем служил;
И вдруг, увидев имя, ужаснулся,
Гнилых зубов ряд обнажил.
Задумался, в мгновенье приуныл,
И вспомнил все свои лета,
И тропы, что он исходил,
Как жестко жизнь его побила;
Здесь понял он судьбу свою –
Ведь то была его могила!..
И встретил смерть свою несчастный
В краю суровом и чужом,
Воззвал к нему тот голос властный.
Тут свет померк, и в лихорадке
Забилась вдруг природа вся;
И дождь, и молнии глумились
Над телом бренным, неживым –
Их жала острые вонзились
В его тревожное чело –
Как раньше в жизни, так и в смерти
Осталось скорбить оно…
___
Пред Солнцем меркнут все другие звезды,
Земля блестит во всех его лучах:
Где тень ложится – там отдохновенье,
Где свет струится – там заботы воз…
***
Продолжение: http://www.stihi.ru/2013/04/25/8925
Вернуться к предыдущей части: http://www.stihi.ru/2013/04/24/10836