В Оренбургской степи снова светит Луна.
Табор спит, но тревожатся кони,
и ушами прядут,
и хрипят,
и дрожат,
словно чудом ушли от погони.
Эту сказку, когда я бродил по земле,
рассказала седая цыганка,
и презрительно с неба кривилась Луна,
словно гордая злая испанка.
Это было давно.
Вольный табор стоял в Андалузии или Гренаде.
Дочь барона просила Луну:
«Помоги, и отказа не будет в награде!»
И рыдала она
и просила Луну,
умоляла ее до рассвета:
«Если мужем моим будет смуглый цыган,
заплачу сколько надо за это!»
«Хорошо.
Что ты просишь- получишь, клянусь!
– ей надменно Луна говорила.
Все получишь!
Но первенца мне ты отдашь,
и разлучит вас с мужем могила!
И родился мальчишка.
Был смуглым отец, он же белый, как мех горностая.
В чистых серых глазах отражалась Луна.
И отрекся отец, проклиная.
«Не клянись, не проси! Кто ребенка отец?
Кровью! Кровью позор свой я смою!»
«Только сына – просила она,- не буди!
Дай, его своей шалью укрою».
Зарыдала цыганка,
а месть ей под грудь,
словно змейка стальная скользнула
И упала она, руки к сердцу прижав,
и затихла, как будто заснула.
Спал ребенок.
На руки его взял отец,
на вершину холма с ним поднялся.
На траву он бесшумно дитя положил
и в полуночной мгле потерялся.
Если плачет ребенок, бледнеет Луна
и худеет от грусти и боли.
Апельсином горит она, если малыш,
поиграв, остается доволен.
Тот глупец, кто не может легенду понять:
как бы сильно Луна не любила,
но не сможет вовек она матерью стать,
если грудью дитя не кормила.
Та, что сына предаст даже ради любви,
не достойна быть матерью, знаю!
И смеется ребенок,
и плачет о них,
лунным светом на небе играя.
Автор иллюстрации Марина Чердынцева
тема из песни «Hijo de la Luna»