В степях Южного Урала раскинулся научно-ландшафтный музей-заповедник «Аркаим».
Основой здешней экспозиции является собрание археологических находок, обнаруженных при раскопках древнего города рубежа 2-3 тысячелетия
до н.э. Аркаим стал настоящей сенсацией: образно его называют «дедушкой Трои»,потому что он старше воспетого Гомером города на многие сотни лет. Заповедник, по мнению исследователей, является материальным следом одной
из протоцивилизаций планеты и представляет огромную ценность для науки.
Мысль написать цикл стихотворений об этом музее под открытым небом
возникла у меня летом 2006 года после поездки на место раскопок
1.
Степь – это ветер да ковыль,
Да непонятная тревога,
Из-под колес клубится пыль
И не кончается дорога.
Степь – это небо да земля,
Песок да высохшая глина,
Неплодородные поля,
Необозримая равнина.
Степь - это скука да печаль,
Да жажда, что неутолима,
Пока зовет в глухую даль
Святая тайна Аркаима. 12/12
2.
На этом месте был когда-то лес,
Теперь тут степь, по духу не жилая.
К вагончику пристроенный навес
И стол под ним для тех, кто пожелает.
Кипит в котле над очагом вода,
Палатки разбрелись, разинув входы,
Блестит на камне точками слюда…
Открыта настежь дверь в Музей природы. 8/20
3.
Мы все время чего-нибудь ждем:
То любви, то чудес, то погоды.
Прохудились небесные своды:
Аркаим нас встречает дождем.
Тучи солнце закрыли собой,
Было холодно и неуютно,
И хотелось вернуться домой
На любой колымаге попутной.
Прокатившись засохшим пучком,
Сбоку что-то следило за нами,
И сверлило пристрастным зрачком,
Где дождинки блестели слезами.
В небо черные птицы взвились,
На Шаманку надвинулись тени
Нам хотелось упасть на колени.
И кричать: Аркаим, отзовись!
Обвалилась глухая стена
Между нами: людьми и природой,
Мы забыли свои имена,
Место жительства, возраст, невзгоды.
Вдруг невидимый щелкнул замок,
Распахнулись сакральные двери
И шагнул за незримый порог
Даже тот, кто в такое не верил.
И открылись слепые глаза,
И проснулись незрячие души,
И прорвались наверх голоса,
Что звучали в нас тише и глуше. 28/48
4.
Это был удивительный день:
На горе ветер словно взбесился,
В наши спины отчаянно бился,
И к земле прижимал нашу тень.
Всюду камни. Здесь давней порой
Мать-природа в порыве кипучем
Набросала их целую кучу
И оставила, сделав горой.
Здесь эмоций стремительный взрыв
Сотворил невозможное что-то:
Мы изведали радость полета,
Вместе спрыгнув с тобой под обрыв. 12/60
5.
Как странно: средь заброшенных степей
Кругами окольцовано пространство.
Там двести лет царило постоянство
В сообществе загадочных людей.
Мы связаны по сути и судьбой,
как арии, от роду и навеки.
И вижу я, когда смыкаю веки,
Древнейший город солнца пред собой.
Я замысел вселенский не пойму,
Ведь мой приезд случаен был и краток,
но между сопок, неба и палаток
предстала вечность взору моему.
Она ворвалась в жизнь людским теплом,
Добром и светом переполнив душу.
Я этого вторженья не нарушу.
Мы вместе, но разделены стеклом.
Надолго из степей уеду я
В холодный город с мутными ручьями,
Но встанут, словно стрелы за плечами,
Травы степной белёсой острия. 20/80
6.
Мне виделось: так же, как я здесь язычник седой
Стоял в центре круга под низким и пасмурным небом.
И ветер играл по-над степью сухою травой
А может быть, это фантазия, выдумка, небыль.
Но мы друг о друге не знали, увы, ничего,
Хотя к одной цели стремились на этой планете.
Нас время по разным векам навсегда развело,
Но память о встрече хранит всё пронзающий ветер. 8/88
7.
Я впечатала в твердь
Эти невероятные знаки,
На которые будут смотреть
С восхищеньем зеваки.
Я стремилась на свет
Из каких-то немереных далей,
Где в теченье ста лет
Я крутила-вертела педали.
И под россыпью звезд,
В бесконечность поверив фатально,
Не считала там верст
И скользила вверх-вниз вертикально.
Век был мною разбит
По секундам, по срокам, по датам…
Твердый камень – гранит –
Под колесами был там податлив.
Я трудилась сто лет
За возможность на свет появиться,
Чтоб увидеть в ответ
Ваши мудрые, добрые лица.
Я стремилась на свет,
Чтобы вы о любви мне сказали,
А в ответ? А в ответ
Вы меня … не узнали. 24/112
8.
Как было б здорово: проснуться ранью
да, искупавшись в утренней траве,
отправиться пешком в тьму-тараканью
с венком из лопухов на голове.
Неистовой язычницей упрямой
Вложить в свой танец первобытный страсть,
и снова без дороги, только прямо,
идти, испытывая утомленья сласть.
Как было б здорово: с друидами в лесу
Замаливать грехи свои и ваши,
И ритуальную наметив полосу,
Пить с ними взвар из общей чаши.
Безмерное страдание принять
и ощутить родство со всеми в мире…
Одной мы крови. Нам легко понять,
Друг друга встретив в сказочной Пальмире. 16/128
9.
День погашу, включу воображенье
И окунусь не в простыни – в волну.
Начну винтообразное движенье,
Все дальше опускаясь в глубину.
Я капля, я росинка, я дождинка,
Озябшая под небом января,
Я маленькая горькая слезинка,
Которую влекут к себе моря.
Совьется надо мной вода воронкой.
Истают звезды, выцветет луна,
И грань между мирами сетью тонкой
Опустит надо мною тишина.
Я знаю все и ничего не помню,
Беззвучно растворяясь в синеве.
И только росчерки зеленых молний
Пробудят что-то смутное во мне. 16/144
10.
И много лет тому назад
Весна над кровлей бушевала,
А женщина с тоской в глазах
У очага холсты сшивала,
И пела, думая о том,
Кому обнова пригодится:
Муж восемь лун тому назад
Убит. Она теперь вдовица.
А у нее под сердцем плод.
Они так долго ждали сына.
Не должен прекратиться род
Охотника из Аркаима.
Она вздыхала о себе,
и значит обо всех на свете,
о сына будущей судьбе
и о степях в весеннем цвете.
И много тысяч лет назад
Весна пылала полем маков.
И кто-то этому был рад,
А кто-то об ушедших плакал. 20/164
11.
Над Аркаимом ранняя луна
Призвала ночь. Плывут былого тени.
Нас опьяняет слабый привкус тленья
И поражает древняя стена.
Ничто не долговечно под луной:
Ни города, построенные нами,
Ни чудеса, ни камни с письменами…
Все смоет время траурной волной.
Не исключенье – древний Аркаим,
Покинутый когда-то племенами,
И заново сейчас открытый нами
Мы не на шутку заболели им.
Чтобы увидеть подлинную суть,
Не надо ехать за четыре моря.
Пойми и раздели чужое горе:
Сожженный город к жизни не вернуть 16/180