Весенний ветер к утру подобрался,
на звуки разорвал его и скрылся…
И небосвод буквально отозвался
на то, чем я с утра опохмелился:
трамвай на повороте лязгнул в рельсы
(страница перевёрнута на эхо);
соседка рассадила эдельвейсы
(к ней сын с семьёю на уикенд приехал);
пчела жужжит, но – ничего не носит
(весна сегодня – та же осень, зябко),
и ветер – до чего же он несносен,
и некому призвать его к порядку.
На солнце вспышки, чувствую – колышет
со стороны на сторону… Вздыхаю…
Соседский кот скользит по влажной крыше,
бликуя вторит луч по неба краю…
Не тот ли, кто присвоил имя ветру?
И солнечным тот стал, и распластался
на всякие там зонтики и фетры,
и даже под одежды затесался.
А солнце липнет к эдельвейской тени,
в надежде приручить её за лето,
лакают свет озябшие сирени
в угоду пятипалости… А где-то,
персты макая в солнечную пудру,
присмакивая минимум на вечность,
чудной старик талдычит песню утру –
про землю, про любовь и человечность.
И, заполняя солнечной пыльцою
в себе озябшей всякие прорехи,
соседка машет мне с крыльца рукою
и счастливо так, звонко: Сын приехал!...
В ответ – последних слов повтор чуть слышный
под самым сердцем отозвался болью…
...Оно же, переполнившись любовью,
скользило в вечность, словно кот по крыше...