Вошла не таясь без звука,
Даже не скрипнув дверью.
- Ну заходи, подруга, надолго?
- Да нет.
- Не верю. Скажи мне, ты после чая?
Смеется.
- А после чего же.
- Я знал, но души не чаю я в нем.
Отвечает:
- Я тоже.
- Рассказывай, с чем явилась? Что нынче тебя тревожит?
Улыбается, развалилась, обдав ароматом кожи, покрытой слегка, как шелками ночное любовное ложе, тончайших работ духами, и трет ногою об ножку. Закурила прямо в кровати, вызывающе глядя мимо, думает, скажу "хватит", "зачем, - заявлю, мол, - хамим?"
Молчу. Жду когда стерва властью своей насладится и начнет разговаривать первой, погладив слегка поясницу.
- У меня к тебе дел просто пропасть, - штамп сугубо для этикета. Достает блокнотик и роясь в нем, говорит, - сперва это...
Как два зверя в бою за стаю, телефонных два провода рядом, свои мысли мы с ней сплетаем и кружим час за часом кряду. Подпираем друг друга лбами два внебрачных дитя Родена обсуждаем и осуждаем недостатки и перемены, экзистенцию и клерикалов, и не можем уйти друг от друг - нам все время кажется мало для разрыва полночного круга. Беззаботно жонглируем смертью, пластилином судьбу катаем,
- От любви ныне пахнет нефтью, - говорю, отвечает:
- Я знаю.
Вместе курим, забыв о схемах действий в комнате при пожаре, потом снова о переменах, о ранениях в драке ножами. Вдруг о чем-то хорошем заденем - в унисон болтаем ногами и мечтаем пуститься по Лене, наблюдая за берегами.
Измотав меня, как в барабане современной стиральной машинки, она так же неслышимо встанет, легче самой легкой пушинки, убедится, что я переехал до утра в страну сновидений, еле сдерживаясь от смеха над невинным лицом с бороденью, глянет время на телефоне и, достав мятый томик Сартра, в церемонном комичном поклоне еле слышно шепнет:
- Ну, до завтра...