24
Сонет ты не напишешь без борьбы
С собой — он испытанье на поэта.
Поэты — формы, красоты рабы;
Тот не поэт, кто не создал сонета.
Рекорд Петрарки я хочу побить.
Иль испугаюсь я задачи трудной?
Прекрасен этот мир! Мне ль не любить
Сонетной формы, строгой, краткой, чудной?
Сказать, что мне сонеты по плечу,
Я не могу. Пусть не увижу света,
Пусть дорого за дерзость заплачу,
Не отступлю от звонкого сонета!
Нет, не мечтаю графоманом стать,
Важнее мне характер показать.
25
Сонет избрал не зря я... Труд, упорный
И вдохновенный, — подвигу сродни.
Смотреть забавно, как высокопарный
Поэт проводит в напряженье дни.
Казнит себя и мучает, бездарный,
В плену у рифмы, проклинает свет,
Стремится совладать он с музой вздорной,
Но ускользает от него сонет.
Томит себя работою топорной,
Уж лучше бы отгадывал кроссворд.
Когда ж приходит вдруг успех безспорный:
«Я гений!» — мнит он и безумно горд.
Да, нелегко даются нам сонеты,
Куда сподручнее строчить куплеты.
26
Признаться, всё равно мне, кто читать
Мои сонеты будет. Увлекает
Меня лишь творчества процесс. Создать
Прекрасное душа моя алкает.
Я для себя пишу и буду сам
Читать свои стихи... В них изнывая
Живёт душа моя, в них трав бальзам
И аромат, и свежесть полевая.
К себе я буду беспощадно строг —
Писать, как Байрон, только сердца кровью!
Четырнадцать рождённых в муках строк
Вполне полезны моему здоровью.
Хоть я не молод, но ещё не стар,
Желаний полон и в крови пожар!
27
Мой сын! Малыш, мой мальчик ясноглазый,
Шалун, проказник..., добрый и простой.
То — богатырь, то — лётчик... От заразы
Фашистской мир спасаешь и собой,
Я знаю, жертвуешь. Ах, непоседа!
Даждь-божий внук , вступаешь смело в бой!
Урра! Враг окружён, разбит... Победа!
Неудержим был натиск боевой.
Ещё подбитые дымятся «тигры»,
А ты — творец, душою исполин,
Уже другие затеваешь игры....
О будь всегда орлом таким, мой сын!
Тебе свою поэму посвящаю,
На сохраненье верное вручаю.
28
Одним друзьям, мой сын, её читай,
Как я теперь своим друзьям читаю,
И сыну своему её отдай.
Ты знай, что я о славе не мечтаю.
Реликвией семейной пусть моя
Поэма станет, чтобы род Фроловых
Объединился с нею как семья,
Чтоб в испытаньях не погиб суровых!
Сжимает сердце мне тоска и грусть:
Что если в бурях бездуховной жизни
Оставите врагам Святую Русь?!
Иль охладеете к своей Отчизне?
Кремлёвской башне имя дал Фролов....
Умри за Родину без лишних слов!
29
Как долго нам с тобою жить в разлуке,
Не знаю я. Вернёшься ты ко мне,
Мой сын. Протянем мы друг другу руки —
На свете нет ведь ближе и родней
Тебя! А та, что сына разлучила
С отцом, быть может, наконец, поймёт,
Что ненависть напрасно ополчила,
Что не права была и злость уймёт?
Но мы не будем, как она, жестоки.
По-своему тебя любила мать.
Простим её... Даёт нам жизнь уроки,
И надо по-мужски их принимать.
Тот, кто прощать, как бог иль царь, умеет,
Тот на прощенье право сам имеет!
30
Но кто же мой герой? Душою чист,
Как голубь; мудр, как змий, и храбр, как воин;
Поэт, учёный... но не коммунист —
Носить билет, возможно, недостоин
Он был; умён и дерзок, пародист;
Не гнул он спину, не был подхалимом;
К тому же вольнодумец..., не службист —
В родном краю жил пасынком гонимым!
Как истый русский, был он горд и смел,
В нём молодецкая играла сила.
Рождён для славы, для великих дел,
Он рвался в бой... Нужда его учила.
Но духом он не падал никогда:
России, верил он, взойдёт звезда!