На работу времени хватало,
жить не успевала – недосуг,
ухажёров сразу было мало,
после стало мало и подруг.
Слепо отдавала время делу,
вызубрила: дом – работа – дом…
Дочка, оперившись, улетела
вить своё семейное гнездо.
Говорили – тормозни немножко,
сколько можно взнуздывать и гнать,
заведи собаку или кошку
или мужика найди под стать.
Усмехалась: экая обуза!
Плавали, учёные, небось –
ляжет на диван да чешет пузо,
даром, что здоровый, словно лось.
От такого толку – еле-еле…
Но она любила в выходной,
закупив продукты на неделю,
медлить у витрины обувной.
Ей по жизни мало было дела
до застолий бурных и гостей,
но она на тапочки глядела
всяческих размеров и мастей.
Вряд ли и сама сказать могла бы,
чем они притягивали взгляд.
Кто поймёт их, ох уж эти бабы,
что-нибудь – глядишь – да учудят.
И когда заботы, словно гири,
скидывала (ночь, кругом ни зги),
всё казались ей по всей квартире
чьи-то – в мягких тапочках – шаги.