Всё возвращается,
обретая нужную форму, размер и место:
проводницы и стюардессы,
ржание взлётных полос,
железных дорог оскалы.
Меня тянет туда,
где подарены подзатыльники и порезы,
я люблю испаряться в самом разгаре бала,
шаркая шпильками в знак протеста,
чтобы узнать,
обернутся ли те, кого я целовала.
Смотрите все! –
Смотрите! –
Я жонглирую сотнями острых булавок,
мировыми войнами,
вашими разговорами,
разорванными пространствами,
космическими просторами.
Я та, кого по весенним трассам
увозит ночная «скорая»
с диагнозом: «размечтался».
Смейтесь!
Смейтесь, люди на площадях!
Крестите детей,
целуйте асфальт,
поднимайте флаги,
теряйте головы
на плахах своих вождей,
плачьте от радости,
дойдя до Рейхстага,
а я не с вами,
я – изгнанный лицедей,
мне нет места среди людей,
я брошен всеми доступными божествами.
Мне привычнее –
я – безкожная,
безнадёжная,
безодёжная,
безоружная,
я –
хорошая,
но разрушенная.
Не нужная.
Простите меня за дурную наружность,
за умение вить трагичные силуэты в дверных проёмах,
сказываться простуженной,
надевать короны.
У меня на ужин –
горячий порох,
глагольные рифмы,
сомнений тонны -
и ваша дружба.
Пропадайте пропадом,
испаряйтесь хором,
проповедуйте хохот,
никто не выдержит эту злость.
Я прощаюсь с городом,
каждый дом в котором –
моя Голгофа.
Мне надо злиться,
чтоб сочинялось,
игралось или
жилось.
Да.
Простите меня, я злая.
Я стала злая.
Просыпаюсь с утра по привычке,
желая стать лучше,
надеясь стать чище,
а потом вспоминаю –
кто дорог - в руках дешёвой,
кто предан – почти предатель,
чудесное утро (кавычки).
Собираю себя воедино
по дороге к тринадцатому трамваю -
и тихо прошу:
«Дорогой Создатель!
Подари мне ливень из керосина
и пару спичек.
Сегодня мне хочется сжечь этот мир
и танцевать на его пепелище».