Главы из поэмы, глава 3-я
С ветвей срывая
яблоко неспешно,
Иду знакомой тропкой
через сад.
И, спотыкаясь о кота,
с усмешкой,
Знакомых пчел
считаю наугад.
Сейчас крыльцо.
И гвоздь посередине.
Забить бы надо,
вроде, недосуг.
Не он, а я
в его судьбе повинен,
Каблучным скрипом,
взявши на испуг.
Пенять бы не на ржавый гвоздь –
на душу.
Не пить взахлеб
с чужого родника,
Умаслив
деревенскую кликушу,
Чтоб не взбивала
пыль до потолка.
А я, как есть,
не мытый и в спецовке,
Иду открыто
всем смертям назло.
Мне искренне,
в нарочитой издевке,
Завидует
злосчастное село.
Она порхает
бабочкой у двери,
Звенит пчелой,
созревшей на меду.
Ни сколь, не жаль
житейские потери,
Когда ещё
опомнюсь я в аду.
Эдем – старинный сад,
невидный угол.
А волшебства -
на именитый рай.
Я, как Адам,
сейчас лишусь рассудка,
Хотя давно уж
Змею проиграл.
Она! Она!
Беру её на руки,
Губами жадно
смех её ловлю.
Тонки любви
заумные науки,
Не важно, что
с намеками, в хмелю.
Пока не шелохнет
рассветный локон
Её разгоряченное
плечо,
Почти
с благословения востока
Остаться
нераздельным предречен.
И лишь с его
горячими лучами
Всплеснусь
вдруг ненароком о другой,
Которая
колечком обручальным,
Окликнула меня
опять домой.