Сказала фальшиво и выспренно –
и палубой стала земля:
- В последней инстанции истина,
мной нелюбимый, есть я.
И не было больше причины мне
ее о любви умолять.
Смотрелась прекрасной богинею,
меня предавая, как бл...
И не было больше удачи мне
от встречи с желанной землей.
Страдать, оправданья растрачивать
за то, что вернулся живой?
Где та, что казалась богинею,
с чьим образом штиль коротал,
к чьему благозвучному имени
в шторма о спасеньи взывал?
Стоит предо мной волоокая,
но взгляд ее мне не знаком.
Зачесаны намертво локоны
у каменной бабы с веслом.
Стоит предо мной невозвратная
в обилии новых вещей.
И манит дорога обратная:
- Ты сам виноват, Одиссей.
И шепчет волна безутешная,
прибрежный целуя песок…
А соловьи по орешникам
трелью пронзают висок.