Уездный город Глухов. Лето.
К концу подходит прошлый век.
У церкви буднично одета
Толпа в полсотни человек.
Не на приезжего артиста
Народ собрался поглазеть,
А на слепого бандуриста –
Послушать, что он будет петь.
Вокруг и взрослые и мальцы
Застыв, глядели не дыша,
Как бегали по струнам пальцы,
А бандурист пел не спеша.
Про то, как жил народ казацкий,
Как бил проклятых басурман,
Как правил гетман Семиградский
По прозвищу король Степан.
Как защищать пришлось Степану
Простор родных полей и гор
И как турецкому султану
Давал достойный он отпор.
Паша был у султана старый –
Отважный, сильный, хитрый волк.
Один с десятком янычаров
Мог порубить казацкий полк.
Замучил тот паша Степана.
Он хлопцам приказал своим
Пашу турецкого султана
Доставить мертвым иль живым.
И столько денег обещает
Тому, кто выполнит приказ,
Всё войско сколько получает.
Всё одному и все зараз.
В то время в казаках служили
Два друга – Петр и Иван.
Лихие хлопцы положили
В боях немало басурман.
Они, как братья, дружно жили
И ладили по всем делам.
Всё, что имели, всё делили
Между собою пополам.
Приказ, объявленный Степаном,
Не стали долго обсуждать.
Как многие, Петро с Иваном
Решили счастья попытать.
Они друг другу пожелали,
Чтоб им в удаче бог помог
И, распростившись, ускакали –
В степи ведь множество дорог.
Пока Петро готовил планы,
Как лучше совершить наскок,
Казак Иван уж на аркане
Пашу к Степану приволок.
И перед всеми казаками
Степан Ивана похвалил.
Отмерил злата черпаками
Ещё землею наделил.
Иван тем подвигом казацким
Не кичился, он скромным был.
С Петром по-честному, по-братски
Свою награду поделил.
Но почести из рук Степана
Петра задели за нутро.
И злость, и зависть на Ивана
Под сердцем затаил Петро.
Надумали Петро с Иваном
На земли новые взглянуть.
Простившись с войском, утром рано
Отправились в далёкий путь.
Иван был с малолетним сыном.
К себе мальчонку привязал
И тот по взгорьям и долинам
Весь день в седле с отцом скакал.
Под вечер путь привёл их в горы.
Начался медленный подъём.
Им надоели разговоры
И каждый думал о своём.
И так проехали полночи.
Уж недалёко перевал.
Ивану сон смыкает очи,
Сын спит, он тоже задремал.
Опасны горные дороги,
Но верный конь не подведет.
Он осторожно ставит ноги
И продвигается вперёд.
Рассказывал народ бывалый,
Что между гор тех есть провал.
Вглубь, как до неба. Дна провала
Никто из смертных не видал.
Узка над пропастью дорога –
Двум конным трудно разойтись.
Не спи, казаче, ради бога,
Открой глаза, скорей проснись!
Петр, гнусные лелея планы,
Заметил узенький карниз.
Своим конём коня Ивана
Толкнул и тот сорвался вниз.
Иван случайно ухватился
За куст, что под обрывом рос.
Сперва немного укрепился,
Потом тихонько вверх пополз.
Уже чуть-чуть до края кручи
Осталось. Он Петра позвал
И вверх взглянул, но было б лучше,
Когда б он глаз не поднимал.
Петро злорадно улыбался,
Сидя на лошади верхом.
Он помогать не собирался,
А целился в него копьём.
–Ты мне был ближе всех на свете, –
Сказал Иван, – за что ж, Петро,
Предать нас хочешь лютой смерти?
Спаси – отдам я всё добро!
Но коль пришла моя кончина,
К тебе одна лишь просьба, брат:
Оставь в живых хотя бы сына,
Ведь он ни в чём не виноват.
Но только зря Иван старался –
Просил, цепляясь за карниз.
Петро в ответ лишь рассмеялся,
Столкнув обоих пикой вниз.
Из зависти сгубил Петр брата.
Забыв ту ночь и тот провал,
На новых землях жил богато
И много лет беды не знал.
Но хороша жизнь иль плохая,
У каждого своя пора.
Всех забирает смерть косая...
Пришла и очередь Петра.
Пётр умер. И обоих братьев
Господь призвал на божий суд.
Там все равны: и тот, кто знатен,
И тот, кто в лапти был обут.
–Повинен в тяжком злодеянье, –
Нахмурясь, бог сказал Петру, –
Твой грех таков, что наказанья
Я для тебя не подберу.
И обращается к Ивану:
–Приди на помощь небесам.
В сей раз я возражать не стану,
Коль кару ты назначишь сам.
–Я в нашу дружбу верил свято, –
Сказал Иван, – и горько мне,
Что он, Иуда, предал брата,
Лишил потомства на земле.
Ты сделай так, всевышний боже,
Чтобы потомки у Петра
Между собой все были схожи –
Не знали счастья и добра.
И чтоб последний из потомков
Был самый подлый негодяй –
Такой коварный и жестокий,
Каких ещё не знал наш край.
Чтоб при свершенье преступлений
Последним иродом в роду,
Все предки прошлых поколений
От муки корчились в гробу.
Когда ж настанет час расплаты –
Желанный долгожданный миг,
Ты посади меня в Карпатах
На самый высоченный пик.
Чтоб ирод в день своей кончины
Ко мне на гору прискакал
И я швырнул его с вершины
В тот самый проклятый провал.
И чтоб все предки негодяя
В тот час со всех концов земли,
Свои могилы покидая,
Собраться в бездне той смогли.
Чтоб все собравшиеся гости
Его зубами стали рвать,
А Петр чтоб грыз свои же кости,
Пытался, но не мог привстать.
Чтобы он рос в своей могиле,
Чтоб землю стал от боли есть
И приподняться был не в силе
И это будет моя месть.
И бог сказал: "Страшна та кара.
До этого не совершал
Никто подобного кошмара.
Да, будет так, раз обещал.
Но сам ты будешь, человече,
И не в раю и не в огне –
На той вершине будешь вечно
Сидеть с сынишкой на коне".
С тех пор с вершины чудный всадник
По воле господа-творца
Глядит, как в пропасти той жадно
Грызут скелеты мертвеца.
А самый страшный из скелетов,
От муки корчась, все растёт.
Подняться хочет и при этом
Рычит и землю всю трясёт.
Слепой певец закончил песню
И на минуту замолчал.
Вокруг него, сгрудившись тесно,
Народ в безмолвии стоял.
Старик уже через мгновенье
Пел про Ерёму и Фому,
Но люд молчал под впечатленьем
Того, что было в старину.