Злому мальчонке тридцать и три – иисусик. Вроде, рубеж по жизни, пора итожить.
Дальше дорога – прямо, и небо – строже, а вот душа зудится. От всякой гнуси.
Что нахватал, болезный, и сам в догадках – с кем ночевал и с кем по душам – всё мраком.
Понял одно – понравились вдруг собаки, всё потому, что с людом не очень гладко.
Всё потому, что люду всё мало, мало… хлеба и зрелищ – вывернись наизнанку.
Требуют манны, он заменяет манкой, надо б елея, он им – шматище сала.
Ну… помолчат недолго, пока хлебают… Даже швырнут букетик скупых оваций.
Сам раздарился так не в своих кроватях, что хороша была… ну… почти любая.
Скорбная песня – Песня не Песней – соло… Помнилось с детства «ох, и трудна работа…»
Крестик нательный вспух, побелел от пота – был из сандала, стал из обычной соли.
Всё бы стерпел, от худа не ищут худа. Если добра не нажил, зачем сначала?
Помнит одно – как мама его качала… ну и еще… так… мелочь… в руке иуды.