Дорогая моя Розамунда, пишу тебе из
Непонятной страны, население сплошь маргиналы,
И порою я чувствую, будто вцепился в карниз
Стоэтажного дома, и руки устали,
И вишу где-то между, а вниз не смотреть, не смотреть!
Но куда там, моё любопытство сильнее:
На земле, подо мною, нехитрая, мелкая смерть
Муравьишек-людей пропускает сквозь узкий конвейер.
Половодьем весны растекается по городам
Черно-серый поток из земли и неброской одежды,
И едва различимый отсюда, их местный Нотр-Дам
Принимает дары, конвертируя деньги в надежду.
Дорогая моя Розамунда, да пусть дикари,
Но наивным сердцам в утешение дадено слово,
Мы, ничтоже сумняшеся, ищем опору внутри.
Мой последний карниз – иллюзорен не хуже иного
Посулённого рая, чистилища, ада, и здесь
Начинается мир, отражаясь в глазах адресата,
И закончится тоже, но жаль равнодушных небес,
Никогда не узнавших тебя, или рая и ада.