«А знаешь, я совсем не верю в сказки,
Топчу нарочно жалкие цветы,
И как ни мажь бумагу всякой краской,
В ней не увижу вовсе красоты.
Я убиваю божие созданья.
Я и к тебе пришел, чтобы убить».
Она молчала, будто в ожиданьи,
И не пыталась как-то возразить.
Он ждал испуга, смеха иль упрека,
В глазах его плясали угольки.
Она ж сидела и молчала только,
Не дрогнув даже пальчиком руки.
Он подлетел, и пальцы злобно сжались
Но белой шее, вздохи оборвав.
Глаза ее спокойными остались,
Она сгорала, даже не упав.
А он давил, давил, что было силы!
Ну а она – о небо! – все жива…
Лицо ее иконою светилось,
Что у него кружилась голова.
Глаза – о нет, так просто не назвать их! –
Сияньем тысяч капель пролились,
А он же рвал податливое платье,
Кромсая лезвием не сдавшуюся жизнь.
Она угасла – тихо так, неслышно.
Но что за черт? Победы вкуса нет,
Одна лишь горечь нестерпимой вспышкой
Зажгла на небе желтоватый свет.
А знаешь, он совсем не верил в сказки,
Срывая жизней хрупкие цветы,
Пока не встретил тот отпор прекрасный,
Который дал покорности покой.
Он помнил ту, была что так невинна,
Что, плача, хоронил он во глуши,
И крови алой краскою картина
Легла на тонкий – первый – лист его души…
29 марта 2013г.