В семь лет с красным бантом в стриженых коротко волосах,
с черным ранцом из плотного дерматина.
В семь лет ребенок, еще не изживший страх
Перед Пиковой дамой и темной гостиной
Бежит, зажмурившись, через дорогу, и говорят:
-Бедная девочка, как должно быть боится
Над подбитой травой семафоры зеленым горят.
И дед еще жив. И всего в мире можно добиться.
В семнадцать лет ты с базара бежишь с кульком,
радуешься стройности, чуть не смеешься,
Бежишь на каблуках,- будто ты босиком
И мир - точно банка меда - черпай его ложкой.
Точно кринка топленого молока,
Пить его, и дышать, и от счастья жмуриться.
Бежишь с пакетом, и даль впереди легка
И каштанами аплодирует улица.
В тридцать семь тащишься с рынка, сгорбившись.
В растоптанных туфлях больно, словно на шпильках
И жаркое небо над головою кукожится
Кусочком синей парчи... Пахнет скукой и килькой.
Проходит сквозь крышу маршрутки морщинистая рука
И гладит по голове: бедная, как ты устала.
И я улыбаюсь: хорошо, что есть облака,
Что в облаках понимают любую малость.