Обними меня, ма… Ночь, как скупая статья из блога,
Станет абсурдным признаком существованья нас.
Я однажды проснулась, не ощутив в своём сердце Бога –
Ничего, кроме прямоугольной отчаянности окна,
Всепоглощающей бездны, всесокрушающей пустоты,
Нечеловеческой боли, сама себе опостыв.
Три февраля, выбивая себя из чисел, шеренг системы,
Опровергая наличный режим и сущий порядок дел,
Вдруг осознать, что ты шел не туда, не затем, не с теми,
В покрытом миткалевым лоскутом зеркале разглядев,
В черной ленточке на портрете, в белесом саване,
В божьем огне, что в этот миг угасал во мне.
Безусловная вера погибла внезапно, внутриутробно,
По кускам растаскав мою бОльшую и лучшую половину.
В этот март я целую тебя не в щеку – твой крест надгробный.
И тюльпаны несу не, домой, как прежде, - на домовину.
Если смерть близкого – единственная подлинная утрата,
То это правда.
Алина верит, что ты на облаке белокрылый ангел.
Вот, пойти со мной к тебе на кладбище попросила.
Она мечтает стать писателем и научиться играть на ханге,
Говорит, что небо – необычайно трепетно и красиво,
Что это непременно место жительства ангелов, не иначе.
Но ищет тебя в нем и, не увидев, плачет.
Жизнь идет своим чередом, мам, круговорот событий.
Камнем на сердце опоздавшие «спасибо», «люблю», «прости».
Смыслы меняют значимость, остаётся всего лишь быть и
Добежать ли до окраины, дотянуться до края ли, доползти
До последнего поезда, покидающего вокзал.
У папы месяц не высыхают глаза.
Мам, мне казалось, что мир гибок, мягок и поворотлив,
Что он светел и слишком любит своих жильцов,
Но сегодня папа нашел труп соседского парня на огороде
Избитым и обглоданным бродячими псами лицом.
Когда я умру, пусть напишут только одно в качестве некролога –
Я больше не верю во всеспасение Бога и милость Бога!