Бег
Его зовут в небеса,
Но он даже не знает кто.
Бежать еще не устал,
Ведь горизонт далеко.
И этот голос зовет его.
Этот голос, как музыка,
Как что-то очень тёплое,
Как родительское напутствие.
Ему будто бы отрезали руки,
Ему будто бы крылья пришили.
И от того, что в душе так накурено,
В горле дымит и першит.
Ему не помогает никто,
Да он и сам и о чём не просит.
От судьбы поймал аперкот…
Выбиты зубы, Сломаны кости.
Но он продолжает идти
Через пустыни, болота, леса.
Не успокоится этот кретин,
Ведь его зовут в небеса.
Два в одном
У нас раздвоение личности одно на двоих.
Мы друг друга налили, забыли и выпили.
Чтобы спастись, я в последний миг
Из сердца лобзиком твой образ выпилил.
Теперь ты знаешь меня полностью,
Хватило времени изучить.
Особенно на груди ту область,
Где что-то все время стучит.
Я тоже знаю тебя достаточно.
С годами ты не меняешься.
И даже на старой фотокарточке
Твоя улыбка все так же сияет.
Тогда к чему эти ругань и ссоры.
Давай вместе напьёмся.
Только ты берешь мартини с соком,
А я тёмное «велкопоповецкий козел».
Нас обоих тошнит от истерик утренних.
Мы вместе спим, но ложимся в разное время.
Мы в разное время друг другу мозги пудрили.
Слишком много было пролито крови, слез и соплей.
И даже в мороз нам не холодно.
Главное, что мы вместе.
Давай придём на свидание голыми
Без прочей мишуры масок и лести.
Давай построим свой мир из «Лего»,
Где будем только вдвоем.
Мы тонем там, где мелко,
И держимся – где глубоко.
У нас раздвоение личности одно на двоих,
И от яда этого уже ломит кости.
Мы выпили друг друга, но забыли запить.
Вот тебе моё сердце и вот тебе лобзик.
Из дыма
В горле першит
Прошлого пережиток.
Я выпью аршин
Горячего и жидкого.
Любые анальгетики бесполезны.
И мы еще больше вливаем ядов,
Но даже они безболезненны,
Сердца изранены, бумага измята.
Нас уже не поймать,
Нас не понять никому.
Мы как ноябрь и май –
Очень далеко друг от друга.
Я закроюсь от тебя на засов,
А ты все смотришь брезгливо.
Ты хотела на палец кольцо,
Но у меня только колечки из дыма.
Лемаш
Мы затерялись под лоскутными облаками.
Крыша завода мой любимый батут.
В копоти и дыму я с котами растаял,
На прощанье что-то непонятное промяукав.
Я всё ищу свою невесомость,
Путешествуя в покалеченном батискафе.
Меня к небесам прижали рессоры,
Меня ржавыми прикрутили болтами.
Мы жадно глотаем оставшийся бесплатный воздух,
Спрятавшись каждый в своей норе.
Кто-то пробует выжить, пока не поздно,
Кто-то с улыбкой пробует умереть.
Я из красной амиаковой глотки
Вывалю погоду, дома и озера,
Заводы, машины, собак и лодки,
Свободу, мосты и узоры.
Я соберу все обломки неба,
Чтобы сшить новое полотно,
Оставив на нём след незаметный
От глаз, губ и зубов.
Осталось только спрятать все страхи,
Все желания, потребности, жажды
В глазах под веками маркими,
Под облаками из дыма и сажи.
Меланхолик
Меня давно не волнуют споры,
У меня нет никаких мыслей.
Я заперся на все засовы,
Чтоб с улыбкой кровью умыться.
Я какой-то давно отрешенный,
И давно настроения нет совсем.
Я будто бы пережеван,
И ржавым ломом приколот к стене.
Я видел как голубей стая
Обклевала труп в луже.
И на душе сразу так тепло стало,
От того, что еще хоть кому-то я нужен.
Дивный мир
Радиоактивный черный снег приятен на вкус,
Меня любит смерть - я с ней вместе напьюсь.
Дайте респиратор, сигарету и спички,
Я хамелеон в этих руинах и меняю обличия.
Ты не одинок - у тебя есть внутренний голос;
И остаешься там, где прошла твоя молодость.
Хотя можешь бежать со всех ног к семье,
Но тебя ложь пожирает - ты врешь сам себе.
А я хочу поседеть в своем разрушенном районе,
И отгрызаю ту руку, что меня кормит.
Нарезаю круги по зданиям пустым.
Нарезаю тела на вкусные куски.
Пока ты бежишь, словно по лезвию бритвы.
Но ведь вкус жизни не такой уж и приторный.
Ты распознаешь правду в уйме лжи,
Ведь кто умер - тот по-настоящему жив.
Завтра не умрет никогда(часть2)
Я с нетерпением жду каждого "завтра",
Для того чтобы стать немного мертвее.
На меня сквозь дуло смотрит азарт.
И судьба хочет к виску моему пулю примерить.
У смелости моей давно выросли ноги,
Для того чтобы ей сбежать было проще.
Цинизм и гордость - участники оргий.
Старым любовникам теперь не помочь мне.
Я беру с собой кучу лишних деталей,
Для того, чтобы собрать тот самый "мир из Лего",
Который то рос внезапно, то таял,
Превращая безудержно дома наши в склепы.
И вот я с улыбкой нажимаю курок,
Перед зеркалом сидя, беззаботный, беспечный…
В последний миг чувствуя тревогу нутром…
Ведь… Шесть раз к ряду осечка.
Минус тридцать
Я все уже дописал,
Я все досказал тебе.
А ты все смотришь как в небесах
От тебя что-то теплеет.
Моя «Нокия» не звонит
Уже довольно давно.
Я уже и забыл
Какой там рингтон.
Известно, что нас связали…
Эти рутины и принципы.
Но мы расцветем как азалии
Даже в минус тридцать.
Я поднимусь к тебе
По лестнице из сомнений,
Чтобы тебя согреть…
Мне хватит времени.
Ведь часы я разбил
Намеренно о камни счастья.
И ты плачешь навзрыд.
За окном - ненастье.
Мы
Мы влюбляемся в тех, кто этого не достоин так часто,
А они в нас.
Мы с ней, как высотка и частник…
Мы с ней, как прокол и запаска.
Мы так сильно похожи друг на друга,
Но отличаемся.
Мы, как магазин и покупка…
Мы – друг к другу причастие.
Мы – споры и ругань,
Мы счастливы, наверное…
Мы – кружка пенного и таверна.
Я посмотрю на неё и с улыбкой ослепну.
Меня тянет на свет, в небеса и могилу.
Мы с ней – для эмоций копилка.
Мы – звездная пыль,
И к облакам прибиты.
Мы с ней – бокал и напиток,
Но я наполовину налит.
Оставил для неё место.
Мы друг для друга в небо лестница.
А мне нравится наш любовный реслинг,
Ведь не зря мы на ринг залезли.
Охота плыть по воздуху,
И не считать минуты.
Мы - огромная заноза друг для друга.
Мы - такой безумный хирург с топором.
Мы друг друга украли ,
Но не пойман - не вор.
Мэйл стрим
Я люблю писать письма неразборчивым почерком.
Конечно, до адресата они не дойдут.
Ведь не работает электронная почта.
Связи нет, у нас с тобой нули на счету.
Хоть почтальоном иди работай,
Доставляй сентиментальные сопливые письма,
Рисуй улыбки на лицах влюбленных,
Которым скоро будет горько, сладко и кисло...
Которые будут в белых красивых платьях,
Которые будут в чёрных, как смоль, смокингах.
Только нашим «белым» и «черным» ты сказала: «Хватит!»
И я опять за ручкой, за бумагой, за столиком.
Навсегда
Через несколько лет
Мы не встретимся точно.
Я к тебе охладел,
Ты ко мне тоже.
Давно все угасло,
Мы стали друг для друга чужими.
Моё вдохновение связано,
Руки сломаны, губы зашиты.
Ты не услышишь, как раньше
Мой телефонный голос.
Мы стали старше,
Но это не связанно с возрастом.
Мы убили друг друга,
Мы друг для друга погибли.
Мы – пепельница и окурок,
Но в разных кулинариях.
Я всё - с друзьями,
Я всё - у телека.
Ты все – по клубам,
Ты все – истерика.
Тебе страшно? Мне – да.
Ведь без всяких прелюдий
Мы расходимся навсегда…
Продолжения не будет.
Ноль
Ты давно обнулила мои старания,
Мои потуги, попытки жалкие.
Я напиваюсь, задыхаясь парами,
В ближайшем баре, где душно и жарко.
Теперь ты встретишь другого.
Я, может быть, другую найду.
Ты поставишь другому ноль без повода.
Я очередной раз напьюсь.
Так и будем собирать эти цифры никчемные.
А сколько времени могли бы быть вместе?!
Но ты начинаешь новый отсчет,
Сжигая все мосты, канаты и лестницы.
Один за всех
Все мои друзья алкоголики… умерли.
Я теперь бухаю один.
И даже портвейн утренний
Не кажется таким уж противным.
Все мои друзья алкоголики… умерли.
Я последний из могикан.
Еще одна пачка скурена
За столом у кухонного окна.
Все мои друзья алкоголики… умерли.
Жена выдворила из дома.
А я примеряю всё стулья
В ближайших барах и местных столовых.
Все мои друзья алкоголики… умерли.
Я теперь бухаю один.
Когда-нибудь и я сдохну
В своей одинокой квартире.
По крупицам
Я паренек из «лимбо».
Я не знаю страха, не знаю боли.
Нутро червями изрыто,
Изнанку видно от воплей.
Со мной нельзя поздороваться,
Со мной попрощаться нельзя.
Ограничены мои опции,
У каждого свой изъян.
Я умер не сразу,
Меня разлагает частями.
Эти грязные краски
Давно гниют за плечами.
А я всё надеюсь – наивный,
Что кто-нибудь меня оживит,
С колен кто-то поднимет,
И вернет мне мой мир.
Семь
Последние семь сигарет греются в пачке измятой,
Мы все засели на дне и друг друга радуем взглядом.
Смотрим как мучают те, что сильнее тех, что слабее.
Красиво, но страшно теперь, ведь мир кровью заплакал.
Последние семь сигарет - ведь жить осталось неделю,
Мы бы рады в раю сгореть, но сказали что там нет котельной.
В этом мире из пачки сломанном мы намерены вперед бежать,
Но кровью испачкана новая форма для марафона - жаль.
Последние семь сигарет как оловянные стойкие братья...
Каждый из них против всех, каждый за грехи платит.
Мы растворяемся в мире спелом, преодолевая сотни препятствий
И получаем только лишь пену на губах вместо счастья.
Трудовые выходные
Мои будни - это бумага и ручка.
Мои будни – это её утренний сон.
Мои будни наизусть заучены.
Мои будни – это те, где они горизонт.
Мои будни – это вечерние пабы,
Гул в ушах, гул в мыслях,
Закуренные, запененные бокалы.
Напился, наблевал - выставили.
Я никого не слышу,
Точнее никого не слушаю.
Мои будни – это «ничего лишнего».
Но при этом обшарпанные снаружи.
Я не хочу на выходные,
Я знаю, меня там не ждут.
Пусть меня из неба выпилят,
И из будней наденут мне жгут.
Удушье
А ты хочешь лежать и потихоньку умирать в уголке,
А тебе по нраву беспорядочно быть никем.
И не даёт жить, потерявшийся в кармане, крикет.
Ведь охота дать дыму свободу и яду плен.
Между нами зазор толщиной в человека,
И уже сам не знаю из чего я слеплен.
Ты сказала, что моя песенка смертника спета,
И что в жизни встречаются редко ненавистные хэпиэнды.
Когда его выплюнет трамвай очередным утром,
Он поймет, что жизнь- это урна, а человек в ней – окурок,
И что все дороги к счастью давно перепутал он,
И что он – это лишь на ремне у судьбы очередная зарубка.
Мы укутаны в одеяло погоды пасмурной.
Мы перемешали давно черные и белые краски.
Мы – жертвы междоусобиц и внутренних расприй.
Мы бесполезны и безболезненны как насморк.
Форточки и валентинки и челки
Они никому ничего не скажут.
Ей всего лишь четырнадцать, ему - пятнадцать.
Они от стыда и жажды
Больше всего хотят где-нибудь спрятаться.
Она еще не умеет любить,
Но хочет уже стать замужней.
Это как, когда сорок внутри
И одновременно минус тридцать снаружи.
Со стороны кажется всё довольно невинным,
Чистым
Кристально…
И что эти горячие и ревнивые,
Любить никогда в жизни не перестанут.
Но всё это кажется лишь,
И за них нам не порадоваться уже,
Она уйдет с другим парнишкой
В свете красного прожектора.
Все это мираж и муляж.
Они сами переживали себя,
Копив свой бесценный багаж,
Они сами пережевали себя.
Четыре сезона – четыре города
Мой город - хамелеон,
Здесь и люди такие же.
Тут все меняется каждый сезон,
Так же быстро, как ставки на бирже.
Летом здесь – город солнца:
Высокое небо, воздух пламенный.
И я ищу свою «Покахонтас»
Средь джунглей пыльных и каменных.
Ноябрьским утром сон станет явью.
Меня накроет покрывалом из листьев
Настолько прекрасных, желтых и пряных,
Что от осени стал я зависим.
Многоэтажки в январских пальто
Мне улыбнуться приветливо.
Здесь сугробы отдают серебром
И время будто замедлено.
На талом снегу весенние пляски.
Гуляют по аллеям влюблённые,
И я мартовский, апрельский и майский
Потихоньку сюда сам забрел.
Мой город – хамелеон.
И каждый день здесь живу будто заново.
Он новый для каждого каждый год,
Но остаётся гордым и славным!