– Причины нет поддерживать весну
в её привычно шумном разговоре.
Когда бы в смертной птичности историй
могла ты изменить хотя б одну…
Увы, избавлен путь твоей души
от дара высших сил – творить спасенье.
Так Бог дарует роль своим растеньям –
врастая в почву, крик в себе душить,
пуская почку, сок или росток,
глядеть, как гибнет чей-то кровоток.
Ты вырви корень свой и навсегда
иди туда, где чёрная вода
смыкает свой покров над головой.
Ты – не герой, ты вовсе не герой, –
сказал мне бес с учтивой добрецой,
и путь его раскрылся чёрной розой,
а лепет лепестков собрал угрозу.
Так хищник шелестит перед овцой
убийственным глаголом предвкушенья,
немой, исконной жаждой языка
ощупывая страх издалека,
даруя не свободу – искушенье
сложить свои позиции без слов
и, став уловом, праздновать улов…
Да, не герой я. Мерно точит горе
из вен моих телесное тепло.
Кому не знать о горе повезло,
понять меня – как Ксанфу выпить море
без мудрости Эзопа – не дано.
Но пусть своей бесстрастностью и силой
они стучат перед чужой могилой.
Не дай им Бог узнать такую боль –
терять своих детей, чтобы оттоль
учиться заново глядеть на мир счастливо
и верить в диво…
Пусть нет причин поддерживать весну,
но дух её мне близок даже в зиму,
а с помощью святого Серафима,
как прежде наваждение стряхну.
Пусть долог день земного мудреца
и краток путь у маленькой букашки,
но вижу свет у каждого лица,
у каждой неразбуженной ромашки.