Лето. Вечер. Тишина. Даже не верится, что вы находитесь в шумной и суетной Москве. Такие тихие вечера были, наверное, в середине 60-х. По-видимому, хорошая многодневная погода выгнала на природу остатки жителей. Да и кому, в самом деле, охота париться в такие дни в асфальтовых джунглях огромного мегаполиса?! Гасан и сам собирался за город, дети давно просились на озеро, да и жене надоело в такую жару стоять у плиты, хотелось хотя бы на время забыть эту обязанность и вновь почувствовать себя молодой и задорной, какой она в сущности и являлась, но о чём приходилось постоянно забывать, ставя на первое место супружеский долг.
Это озеро Гасан обнаружил, когда свернул с тропинки в лес, пробираясь с семьёй на воскресный пикник. Озеро было небольшое, с удивительно чистой и прозрачной водой, которая оставалась прохладной даже в такую жару. Наверное, в этом были виноваты ключи, в изобилии расположеннные по живописным берегам. Озеро просто утопало в зелени. Московская трасса, а до неё было не более километра, была не только не видна, но даже и не слышна. Далёкие деревушки на горизонте - это всё, что напоминало вам о присутствии людей в этом невиданном крае. Место было замечательное во всех отношениях и как бы созданное для тихого и спокойного семейного отдыха на природе. Жаль только, что выбираться сюда удавалось не часто. Как говорится: дом, дела, заботы. Но и в своём рабочем графике Гасан нет-нет, да и находил свободное время. Он очень любил детей. Две его девочки, как две капельки росы похожие на красавицу-жену, были его гордостью. Как было не баловать их?! И Гасан баловал. Тех денег, что он зарабатывал на рынке, вполне хватало на недешёвую жизнь в столице, многочисленные семейные праздники и даже на целую армию бездельников, не желающих работать самостоятельно и считающих работу на рынке, чем-то вроде увесилительной прогулки, во время которой денежные знаки бесконечно так и сыплются с неба в неограниченных количествах. А родители? Им тоже надо было помогать. И Гасан помогал. Старики многого не требовали и обходились гораздо дешевле избалованных чинуш. Им хватало и внимания. Его-то Гасан не скупясь, со всей щедростью восточной души и дарил своим и жены престарелым родителям. Так что Гасана со всем основанием можно было назвать добрым и щедрым человеком. Он охотно давал в долг друзьям и знакомым, часто забывая кому и сколько дал, справедливо полагая, что так и надо. И поэтому, когда друзья на рынке собирали кто сколько может приехавшему в Москву, сразу со всей семьёй из не совсем благополучного района земляку, он тоже принял участие и дал столько же, сколько давал каждый. Даже несколько больше. Но об этом он тогда даже и не подумал. Земляк просил много, но обещал отдать. Сроки называл реальные, потому это никого и не обеспокоило. Все понимали, что ему действительно надо. Они же смогли заработать, сможет и он. К тому же, и им в своё время тоже помогали вот так же всем миром. Таков обычай. Хороший обычай. Они и не спорили.
Но, то ли время уже было другое, то ли человек иной, но только денег он не отдал ни сразу, ни потом. Сроки расчёта неоднократно переносили, дату и время бесконечно отодвигали. Пока всем не стало ясно окончательно и бесповоротно - денег никто отдавать не собирается.
Вот тогда-то с присущим этим кредиторам восточным негодованием, громкими криками и призывами, шумом и восклицаниями ввалились все семеро (а их было именно столько) в квартиру должника. Надо сказать, что повёл он себя в этот раз далеко не нужным образом. Ему надо было в очередной раз поплакаться и назначить новую дату окончательного расчёта. Поверили бы, как верили уже все предыдущие разы. Но, видимо, человек окончательно уверовал в собственное величие и всемогущество, потому и повёл себя нагло и вызывающе, совсем не так, как ведёт себя молодёжь на Востоке, без приличествующего уважения к старшим и к своему слову. Когда же бурная и шумная команда ворвалась в квартиру, в которой до их появления самым шумным был новенький телевизор, без вступления и объяснений многоголосый хор перекрывая всё и всех слышен был, наверное, и из соседнего подъезда. Перебивая друг друга, разъярённые друзья старались было призвать к совести должника, намекая на порядочность его самого и многоуважаемого родителя. Ведь все знали, что деньги есть. Не могут не быть, ведь бизнес благополучно разрастался, несмотря на препоны властей и других рядом стоящих "товарищей". А вот причина оттяжки выплат долга кроется в элементарном отсутствии совести, а вовсе не в неудачных вложениях. Да, кредиторы вспылили. Да, они погорячились. Да, они излишне понервничали и привлекли много ненужного внимания к своим персонам. Но по-другому они просто не умели. Ведь всю свою жизнь они старались быть честными и порядочными, особенно, когда речь заходила и долге. В их жизни происходило разное: взлёты чередовались с падениями, успехи с неудачами, но они даже допустить не могли мысль обмануть человека, поверившего тебе. А если бы их кто-то в этом упрекнул - обиделись бы и не поняли. Восток дело тонкое! А уж в тонкостях они толк знали. Не первый год в Москве. И сами давно прописаны, и многочисленные семьи не забыты. Все москвичи. Понимаешь, да!
В общем, как ни смотри, а всё было как всегда, обычная схема. И не сработала! Почему? Они не смогли этого понять ни тогда, ни, к сожалению, потом. И невдомёк им было бедолагам, что всё они сделали так: и правильно и вовремя. Это человек оказался другим, не их круга, не порядочным. А они привыкли верить на слово. На рынке "купеческое слово" значило куда больше каких-то там бумажек и расписок, обладая непререкаемой властью над людским неверием. Потому ничего удивительного не было в том, что когда они давали деньги в долг, никто из них не побеспокоился взять какую бы то ни было расписку, подтверждающую сам факт происходящего. Ведь всегда обходились без этой казёнщины. И никогда! Я повторяю, никогда у них не было повода не доверять человеку и сомневаться в его честности, если он прямо и чистосердечно говорил "честное слово". Это был как бы пароль, пропуск в другую, честную жизнь. И они очень ценили это слово, стараясь никогда не произносить его всуе. Как не поминают всуе Господа Бога верующие люди. Они и были верующие люди - верующие в честность другого человека. А вокруг кипела жизнь весьма далёкая от их мировоззрения. Они знали об этом, но менять свои взгляды не спешили, серьёзно полагая, что мы сами делаем эту жизнь такой, какой она потом и предстаёт перед нами. И, более всего, было неприятно им разочаровываться в человеке-земляке, одного с ними вероисповедания. И в возможность подобного исхода они уж тем более не поверили бы человеку со стороны, не из своего круга, постороннему. Ведь случилось всё самое худшее из того, что могло произойти, закрутив слепой сценарий непредвиденного случая. Жена незадачливого бизнесмена, видя как изменился в лице муж едва только шумная компания на семи автомобилях стала с возгласами и прихлопываниями дверцами разгружаться около ставшего сразу маленьким и тесным подъезда, банально позвонила в милицию и её сбивчивый, нервный голос, постоянно срывающийся на визг, послужил сигналом к быстрым и немедленным действиям оперативной группы. И только наши торговые друзья успели "войти" в жилище обычного рядового гражданина (а именно только так и могли охарактеризовать очевидцы происходящие действия), подогревая друг друга (не исключено, что просто для храбрости) громкими криками и восклицаниями, как сзади их уже теснили дюжие молодцы в чёрных обтягивающих масках, которые отсутствие интелекта с лихвой подменяют физической силой. Начался невообразимый ор, шум, вакханалия и, что там ещё можно сказать в подобном случае. Прошло немало времени пока всех непрошенных гостей рассадили и разложили по полу среди высоких и не очень напольных ваз. О былом величии некоторых из них уже напоминали только жалкие черепки, в беспорядке валяющиеся там и тут. Немалого труда стоило отделить хозяина квартиры от не признающей своей неправоты компании. Все говорили одновременно, громко и решительно, разбрасывая по дому продукты жизнедеятельности организма, именуемые слюной. То ли потому, что было слишком шумно и разобрать что-либо не представлялось возможным, а может просто от того, что работать руками было и привычней и проще, чем головой в качестве мыслительного аппарата, добры молодцы изрядно помяли бока представителям тёплых стран. Ещё раз прочитаем эти два слова - "намяли бока". Как всё-таки велик и могуч русский язык. Такие, вроде бы, безобидные слова - "намяли бока". А сколько за ними стоит физической, моральной, нравственной, этической, мужской, наконец, боли, сдавленных слёз и выбитых зубов?! Хорошо ещё, что дорожные пробки не сильно замедлили появление следственной бригады и, начавшаяся экзекуция была прекращена к вящей радости готовых уже ко всему торговцев.
Облегчение их было кратковременным ибо, когда они узнали, сумели перевести и осмыслить, что они из добропорядочных граждан, честных кредиторов и вообще мирных людей автоматически превратились чуть ли не в террористов и обвиняются ни много ни мало в захвате заложников (ст.260 УК РФ) и в вымогательстве (ст. 163 УК РФ), то на какое-то время потеряли дар речи. Это было уже более серьёзно, чем появление на московских улицах без документов и без регистрации. Уголовные статьи обвинения были слишком тяжёлыми, потому для дальнейшего пребывания друзья были ненадолго помещены в местный ИВС, а затем, через какое-то время, необходимое для оформления документов, и в СИЗО. Материала для обвинения незадачливых кредиторов было более чем достаточно. Их "товарищ" оказался не просто "бякой", а "бякой" разговорчивой. Он наговорил каждому из "посетителей" лет на 10 строгого режима. И целый год, пока "шло" следствие, они так приблизительно и думали. Пока не возобладавший здравый смысл, подпитанный впрочем удобрением из условных единиц с большим количеством нулей, не прекратил против них уголовное преследование. Следствие ограничилось отсиженным сроком, решив, что этого будет достаточно: воспитательная роль правосудия сыграна и держать далее под стражей добропорядочных граждан нецелесообразно. И их отпустили. Всех. А через некоторое время они уже вновь работали на этом же рынке, с которого волею судьбы они были так бесцеремонно вырваны. Только вот цены на нём уже изменились, кто-то же ведь должен был компенсировать честность, неподкупность и порядочность следственных органов. Правильно. Мы с вами и компенсировали.
* Я специально называю полицию милицией, потому как в то время она так и называлась.