Она смотрела на руки или на пол.
И там, и там вечер писал мемуары тенью,
Она, прелестная, в этих дрожащих латах
Казалась вневременной, переменной.
Тепло сквозь чёрные ветви винтажной поросли
Грело шею, плечи. Она сутулилась как молилась.
А я, по привычке сличая "до" и "после" её,
Понимала: что-то случилось.
Лечила её, калечила, воспитывала,
Мол, чего ты творишь, родная, чего чудачишь?
Как мул тычась носом в собственные попытки
У неё вызывала доброту только да улыбки,
А тень уголки её губ криво кроила - страшно...
Болтала о чём-то, стараясь меня заткнуть и
Смеялась с чего-то, обронила - была у какого-то "...олога",
Чуть пятясь смотрела в часы. Минуты
Для неё, казалось, были как-то особенно дороги.
Благо я глупая - вовремя не поняла,
Что за крест и почему на ней тени крестятся.
Знаешь, как тяжело людям, которым, как воробьям,
Времени отвели - три месяца...