В негустом болотистом лесочке
У берёзки тонкого ствола
Я сидела на высокой кочке
И Иван-царевича ждала.
Молодой, мне так хотелось чуда -
Что ни описать, ни рассказать!
Отливала кожа изумрудом,
И блестели влажные глаза.
Не терпелось сбросить эту кожу,
Обрести девичью плоть и стать,
И царевной - стройной и пригожей -
Перед милым суженным предстать,
Сумрачных Кощеевых владений
Колдовские чары сбросив с плеч,
Удивить всех тонким рукодельем
И пирог изысканный испечь,
Не терпелось горделивой павой
На честнОм пиру протанцевать,
И, взмахнув рукою величаво,
Лебедь выпускать из рукава.
Ах, скорей, скорей бы все случилось!
А вокруг стоял угрюмый лес.
В ожиданьи сердце гулко билось.
А стрела не падала с небес.
Ах, Иван! Ну что же ты, Ей-Богу!
Полно прожигать младые дни!
Выходи скорее на дорогу,
Тетиву тугую натяни!
Неужели жить тебе охота
Одному - без чад и без жены?
Только соколиная охота
На уме, да кони-скакуны...
Но однажды сдуру или спьяну,
Иль в угоду батюшке-царю
МОЙ Иван с царевной Несмеяной
Чинно прошагали к алтарю.
Вот и всё. И не сложилась сказка.
Потекла неспешно жизнь моя.
И никто не знает, сколько масла
В кринках со сметаной сбила я.
Пролетают годы. Время мчится.
Шелестят слова моих молитв.
А душа, как раненная птица,
Об Иван-царевиче болит:
Горько ль? Сладко ль? В радости иль в муке -
Как там у него сложилась жизнь?
Только у Ивана скоро внуки
Призовутся в армию служить...
А в болоте, у лесной опушки,
Где туман клубится по утру,
Жаба, с сердцем молодой лягушки,
Одиноко стынет на ветру.