Весна, весна... Наверное, никакое другое время года не ожидаемо столь страстно всеми обитателями этого прекрасного мира. Солнышко становится щедрее на тепло, низкие серые тучи неохотно отрываются от вершин холмов и уносятся прочь, открывая чистое и бездонное синее небо. Чу... в воздухе витают новые ароматы, присущие именно ей, весне. Первоцветы робко проклюнулись из под прелой листвы, и радостно таращат изумленные глазенки на окружающий мир. Ура!! Она, весна, таки добралась и до нашего перелеска!!
Прилетел вместе с ней и Птиц, известный на всю округу своим пристрастьем пускать длинные и несуразные трели, не соблюдая никаких правил вокала. Он навещает наш симпатичный перелесок каждую весну. Обычно местные пернатые обреченно выслушивают в очередной раз его «соло» и, облегченно вздохнув по окончании, "стиплом" машут ему крылышками в след. Судя по всему, Птица такой прием обнадеживал,потому как его «арии» становились все длиннее с каждой новой весной.
Вот и в этот раз, усевшись на ветку старой березы, Птиц окинул взглядом, полным творческого энтузиазма, притихших при его появления пичужек, и остановил его на старой интеллигентной Вороне, блаженно гревшейся в теплых солнечных лучах. Ворона из вежливости кивнула Птицу.
Надо сказать, что в молодости Ворона имела несчастье обитать не где-нибудь, а в старом сквере у консерватории. Почему к несчастью? Да потому как многолетнее соседство с обителью муз не могло не отразиться на ее вкусе и (не побоюсь этого слова) некоторой образованности в области музыки и вокала. Она и в Поэзии знала некоторый толк. Этому поспособствовала ее многолетняя дружба с одной Галкой, которая любила часами сиживать на ветвях старого платана под окнами Дома литераторов. Чего только не доводилось ей там услышать… Если Галка не врала, то ей довелось слушать там чуть ли не всех отечественных поэтических классиков. И в это можно поверить, поскольку возраст у той Галки был весьма почтенный. По рассказам Вороны стихов наизусть Галка помнила столько, что не всякому чтецу-профессионалу по силам. А уж как любила декламировать их... Надо отдать должное, что в процессе декламации участвовали не только ее эмоции, но и каждое перышко. От клюва и до кончика хвоста. Декламировала, что называется, всем телом.
Но... речь не о том. Основательно и удобно устроившись на толстой ветке, Птиц многозначительно и игриво подмигнул даме и... нет, не запел конечно...Он стал издавать то, что совершенно искренне и без тени сомнений считал трелями. Старая меломанка немного нахохлилась и нервно стала перебирать лапками. Она наивно надеялась, что незваный гость свою "песнь" затягивать не станет и будет краток. Напрасно... Похоже, Птиц получал колоссальное удовольствие от самого процесса, совершенно не задумываясь о том, какое впечатление его "вокал" производит на окружающих. Он буйно голосил, одаривая примолкших на соседних деревьях пичужек странными звуковыми пассажами, вперемешку с невразумительными фразами, и приветственно размахивал крыльями при этом. Пичужки жались друг к другу и робко кивали ему в ответ. Очевидно, Птиц принимал эти кивки за одобрение и... не собирался останавливаться.
"Пора делать крылья" - печально подумала ворона. Она была слишком интеллигентна, чтобы намекнуть безудержно солирующему Птицу на полнейшее отсутствие у него и голоса, и слуха. Да он и не услышал бы, будучи погруженным от клюва и до завитушки на хвостике в столь приятный ему процесс... " И откуда его только к нам заносит? Слава Богу, не часто. Наши местные, хоть и не возле консерваторий выросли, а толк в трелях знают. Да и чувство меры им знакомо. "
Ворона, крепко сцепив клюв, терпеливо слушала о том, как "цветет весенняя цветень" (с), "пьянят косы" (с) \будь они неладны\, о взирании в глаза... Поёживаясь от фальшивых звуков, испускаемых Птицем, она уже собралась было расправить крылья и перемахнуть в соседнюю рощу. Но тут певун подошел к кульминации своего выступления и выдал: "Когда твою любовь позная..." Старая ворона нервно икнула и... замертво упала с ветки, уткнувшись клювом в первоцветы, которые к тому моменту уже дружно закрыли «глазки», хотя до заката было еще достаточно далеко.
Присутствующие при всем этом пичужки окаменели от неожиданности и ужаса... Птиц закончил свое весеннее выступление многократным повтором особо понравившуюся ему какафонической «трели». Гордо оглядевшись вокруг и не обнаружив на месте весьма уважаемой им слушательницы, которой собственно и было посвящено выступление, он несколько удивился. Затем, узрев Ворону, лежащую в прелых листьях без движения, Птиц высоко поднял голову, пожал крыльями плеч (или плечами крыльев) и, несколько снисходительно изрек: " Ничего удивительного! За сегодня это уже третий случай. Искусство – великая сила!»