.
Крымская легенда
« Как жаль, что увезли его из Крыма
В края, где лютый холод и метель» -
Поет гречанка песню про Алима,
Укладывая внука в колыбель.
И в этот зимний вечер, песне вторя,
Которая звучит не в первый раз,
Под мерный шум бушующего моря
Про удальца тех мест течет рассказ.
Татары Крыма любят о джигитах,
Присев, порой, в кружок у огонька,
Когда вокруг все темнотой укрыто,
Послушать тихий голос старика.
Вода времен течет неутомимо,
Но горы эти, что стоят века
Всегда гордились храбростью Алима,
Который был защитой бедняка.
Безжалостно и точно, прямо в сердце
Алим суровый направлял кинжал
И мощным взмахом шашки, иноверца
Напополам, играя, рассекал.
Пощады он не знал на поле брани,
Джигит бесстрашный, смело нападал,
Но взгляд его казался взглядом лани,
Когда детишек на руки он брал.
Под страхом смерти богатеи жили,
Лишь карасубазарский сильный враг
Искал его, и тяжелее гири
Был, говорят, крутой его кулак.
Кантарной гири был он тяжелее
( дай бог, чтоб миновал вас стороной),
А взор был соколиного острее,
Казалось, видит даже под землей.
Семь лет подряд о нем и о Алиме
Судачили в округе голоса.
Семь раз бежал джигит, и парня скрыли
От стражи таракташские леса.
Да, удалец лихой не ведал страха,
А старые хаджи, творя намаз,
Молили небо именем Аллаха,
Чтоб отвело беду на этот раз.
Как говорил всегда мулла отузский-
Двум плясунам, увы, никак нельзя
Над пропастью плясать на тросе узком…
У каждого в судьбе своя стезя.
В тот год в Крыму свирепствовала стужа,
Терпел бедняк, не легче богачу,
И лишь Алим нисколечко не тужит-
Разбой и в холод парню по плечу.
Ходили слухи разные в народе,
Что удалец, личину изменив,
К наместнику царя явился вроде,
Тому Алима выдать предложив.
Когда отдам тебе Алима в руки
Сто карбованцев будут мне как раз,
Сегодня я к тебе зашел от скуки,
Зайду, быть может, в следующий раз
И сам, расхохотавшись дерзкой шутке,
Вдруг выпрыгнул в окно и на коня,
И след его простыл через минуту –
Умчался конь, подковами звеня.
О трех ноздрях был белый конь Алима,
Имелись три отдушины в груди,
Три дня он мог скакать неутомимо,
Погоню, оставляя позади.
Джигит укрылся в скалах Кизильташа,
В Разбойничьей пещере, чей запас
Сухого мяса и зерна для каши,
Использовался им не в первый раз.
Там, выше, помещение другое
Располагалось с чудною водой,
Что силы увеличивала вдвое.
Пещеру называли все Святой.
Здесь, в Кизильташе, на соломе свежей
Алим порою долго отдыхал,
А знал об этом отузский кефеджи
А верный друг по имени Батал.
Как баловал Алим его сиротку-
Лучистую и славную Шашнэ.
Дарил в очредной визит короткий
То папучи, то серьги, то колье.
И хвастала Шашнэ своим подругам:
« Отдаст Алим мне кизильташский клад
И станет славным мужем, верным другом,
Пусть на меня, завидуя, глядят».
Все слышала дочь грека дангалака,
Отцу сказала. Тот нахмурил бровь!
Убил Алим в разбойной, страшной драке
Их родича. Теперь меж ними кровь!
Чуть свет помчался дангалак в Отузы,
А вечером начальник кликнул сход.
Собрались все( не праздновать же труса)
Слушает начальника народ.
Он коршуном, что всех летает выше,
Глядел кругом, речами сея страх:
«Чтоб из деревни курица не вышла,
Пока Алим не буде в кандалах!»
Всю ночь визжали вихри, как Шайтаны,
Сады ломая, шторм ревел, как зверь.
Всю ночь не спали греки и татары
И мертвым стуком ветер рвался в дверь.
Дождь обложной гудел и мокрой жутью
Обрушились из порванных небес
Потоки вод, а стража по распутью
Шла к Кизильташу через страшный лес.
Спит зыбким сном Алим и с ним в пещере
Разбойники, укрывшись в чекмени.
Еще костер трепещет еле-еле,
Но не горят на факелах огни.
И грезится джигиту, будто к ночи
В святой пещере он не пил воды.
Идет в нее, и что же видят очи? –
В источнике кровавые следы.
Там кровь кипит, а на стене чернеет,
Как пасть дракона зубьями, пролом.
К нему из этой пасти лезут змеи
И душат, шею охватив узлом.
Проснулся он от нестерпимой боли,
Но верный не успел схватить кинжал-
Огромный человек его неволил
И крепко горло пальцами сжимал.
Как кипятком Алима окатили,
Из крепких рук рванулся что есть сил…
Кулак, что тяжелей кантарной гири
В тот час его сознания лишил.
Скрипят колеса, к сельскому правленью
Разбойников с Алимом, в кандалах,
Груженых, как мешки, на поруганье
Влекут волы в повозках и арбах.
Начальник грозный смотрит на Алима,
Вопрос беззвучный задает ему:
« Ну что теперь, джигит последний Крыма?»
В ответ: «Не будет удальцов в Крыму!»
Лежит Джигит с кефенджи и Баталом,
Им кажется, что это все во сне,
А в стороне стоит в наряде алом
И слезы льет Баталова Шашнэ.
Начальник ей сказал: « Отец вернется
Не плачь!» к Алиму: «Я же твой должник.
Сто карбованцев отдавать придется.
Я обещал. Ведь ты в руках моих!»
« Отдай Шашнэ, девчонке будет туго,
Одна теперь!»- в ответ сказал Алим.
В последний раз знакомую округу
Окинул взглядом, покидая Крым.
Поют гречанки песни про Алима,
Поют чалгыджи песни на пирах…
Вода времен течет неутомимо
И спит джигит в неведомых краях.