В штыки с такой судьбой,
Она хотела жить
Всегда на грани, острой словно бритва,
Готовая к лишениям и битвам,
В которых проиграть – как согрешить.
Она была собой.
Она пыталась быть
Циничнее и злей,
Осколком сердца вырезая жалость,
Но там всегда немного оставалось
Добра и силы стать еще смелей,
Чтоб верить и любить.
Просила об одном:
Дай сил моим врагам,
Чтоб не сдавались до начала боя.
Не надо ни приюта, ни покоя.
Она молилась лишь своим богам,
И было ей дано.
Она была честна,
Но правда, лишь с собой,
Хотя во время редких откровений
Твердила мне, что упрекнуть в измене
Ее не сможет ни один живой.
Она была чиста.
Февральскою пургой
Она летела сквозь
Чужие города, сердца и судьбы,
Врываясь навсегда и без прелюдий,
Прощаясь ненадолго и без слез.
Она была другой.