Я окончила первый класс. Впереди летние каникулы. Маме дали на работе путёвку для меня в летний пионерский лагерь в г. Невинномысск.
Лагерь находился в живописном месте. Горная речка резво бежала прямо по территории лагеря. Боярышники, дубы и другие зелёные "жители" не только в изобилии украшали лагерь, но и давали живительную прохладную лиственную крышу, спасающую от жары. Казалось, что природа накрыла шапкой-кроной всё пространство лагеря. Кудри разных деревьев причудливо переплетались друг с другом, создавая ажурные сказочные арки высоко в воздухе. Голубые лоскутки неба глазами-незабудками смотрелись в крохотные окошки проёмов между листьями. Брызги солнечных зайчиков веселили это чудо природы. Ветерок дирижировал листьями нежно и ласково.
Мы жили в аккуратных кирпичных домиках. Наш отряд располагался почти в самом начале.
Я жила в палате, в которой было десять девочек. Нас поместили сюда сразу по прибытии в лагерь.
Из всех девчонок в памяти удержалась только одна. Её звали Верочкой. Светловолосая, с природными завитушками кудрявых волос, заплетённых в жиденькие девчоночьи косички, она сразу привлекала внимание левой ручкой, которая была у неё коротенькой, тоненькой, словно усохшей, на которой было всего четыре пальчика. Верочка старательно вытягивала калеченную ручку и говорила: "Смотрите, она скоро вырастет!" Её левая рука была в три раза короче правой.
Верочка была жизнерадостной, без ожидаемых комплексов. Я любила её за весёлость и задор. В тайне мне хотелось защищать её, потому что мне казалось, что её легко обидеть. Я ввязывалась в драки за любое оскорбление, сказанное в её адрес.
Мы выбрали несколько кружков, некоторые из которых посещали вместе. Особенно нам нравился кружок пения. Руководитель был добрый и симпатичный мужчина средних лет, но с совершенно седыми волосами. Он всегда радовался нашему приходу и разучивал с нами замечательные песни. Больше всего я любила песню "Летите, голуби". За звонкие и красивые голоса мы с Верочкой попали в солистки. На всех праздниках, которых было предостаточно, мы активно участвовали в концертах.
В нашей палате попались девчонки, которые ужасно любили рассказывать сказки-страшилки на ночь. Все, кроме Верочки. Она единственная не выносила этих сказок и всегда возмущалась. Но нас так и разбирало рассказать что-нибудь пострашнее, чтобы потом лежать с замиранием сердца под одеялом, накрывшись им с головой, получив ощутимую дозу адреналина от испытанного страха.
У нас были просто мастера разговорного жанра. Мы каждый день слушали про кровавую руку, про чёрную руку, про костлявую руку, про кровавые пятна и т.д.
Верочка боролась с нами как могла. Она и воспитателю жаловалась, и кричала на нас, и затыкала уши ватой, но желание острых ощущений пересиливало в нас все доводы разума. Мы понимали, что она боится больше всех. Это почему-то раззадоривало ещё больше.
Тогда Верочка решила нас наказать. Однажды в разгар страстей о чёрной руке раздался жуткий крик, затем завизжала ещё одна девчонка. Суматоха началась ужасная... Наши кровати имели ажурные железные спинки, в прорехе которых то над одной, то над другой жертвой возникала маленькая ручонка с растопыренными пальцами... Когда над моим лицом показалась уродливая чёрная ручка, я почувствовала, что на моей голове шевелятся волосы. Но обострённым от страха зрением я насчитала четыре раскрытых пальчика. Рука всё ещё маячила надо мной, когда я выдохнула: "Верочка".
Взгляд скользнул на её кровать, которая находилась рядом. Между нашими кроватями был узенький проход шириной в одну тумбочку. Кровать была пуста... "Вера, ты с ума сошла!"- закричала я. "Ты могла заиками сделать девчонок!"
Разоблачённая Верочка, ничуть не смущаясь, заявила: "Теперь не будете свои сказки рассказывать!" Она спокойно легла в кровать и тотчас уснула.
А мы ещё долго переваривали случившееся.
Страшилки больше никто не рассказывал.
Защищать Верочку я больше не хотела. Она сама была очень сильная.
Фото из интернета.