«Соломатиха»
Поэма
Посвящается моему первому наставнику,
другу и очень хорошему человеку –
Валентине Яковлевне Соломатиной
Жизнь порой делает нам подарки, о сути которых начинаешь понимать лишь спустя некоторое время, и, как правило, это происходит слишком поздно.
Вот такой прекрасный подарок преподнесла судьба в пору моей молодости, сблизивши меня с прекраснейшим человеком – Валентиной Яковлевной Соломатиной.
Именно Валентина Яковлевна стала для меня первым учителем жизни и примером человеческого подражания. С огромным жизненным опытом, тактичная и в то же время умеющая быть твёрдой и непреклонной, любительница забав и розыгрышей, заводила любого коллектива – Яковлевна оставила глубокий след в моей жизни.
В 1986 году я был назначен на должность директора Шараповского дома культуры, и с этого времени до последних дней жизни Валентины Яковлевны она оставалась для меня незыблемым авторитетом, советницей и просто близким человеком, которому можно было доверить свои печали и радости.
Все называли её Яковлевной. Она не обижалась. Ей даже это нравилось, потому что было короче и по-военному чётче. Фронтовичка, прошедшая всю войну, вышедшая на фронте замуж за геройского майора Соломатина Сергея Ивановича, родившая и воспитавшая двух прекрасных сыновей, создательница и бессменный руководитель Шараповского фольклорного народного хора – она была доступна и добра к каждому. Яковлевна сумела собрать вокруг себя талантливых энтузиастов – таких же, как сама, и сообща они дарили людям счастливые минуты встречи с русской фольклорной песней. О каждой из участниц хора можно писать книгу. У всех непростые, суровые военные и послевоенные судьбы, и именно Яковлевна смогла соединить этих прекрасных певуний в одно целое.
В своей небольшой поэме я описываю несколько реальных случаев: одни были мной услышаны от конкретных лиц, в других жизненных эпизодах мне довелось непосредственно принимать участие.
Многих певуний уже нет на этом свете, но остались ещё живущие, в наше нелёгкое время, женщины – участницы Шараповского народного фольклорного хора. Именно им и памяти их ушедших подруг посвящена эта поэма. Низкий поклон вам – живущим, и светлая память ушедшим.
Пользуясь случаем, хочу поздравить всех ветеранов и всех людей, переживших войну, с днём Великой Победы. Дай Бог вам здоровья!
ВАЛЮША
Шла война напропалую.
Горя вымерить нельзя.
Быль простую, фронтовую
Вы послушайте, друзья.
Рассказал мне этот случай
Боевой один майор –
Муж прославленной Валюши…
Много лет прошло с тех пор.
И поэтому в рассказе
Всё, что помню, опишу.
Никогда, ни в коем разе
Не совру, не поспешу.
Мы к войне уже привыкли,
Но такое в первый раз –
На трофейном мотоцикле
Девка едет под фугас.
Жмёт на газ, поёт «Катюшу».
Под бомбёжкой весела –
Санинструкторша Валюша…
Всех солдат с ума свела.
Что ты делаешь, дурёха?
Надоело жить уже?
Говорил сержантик Лёха
В командирском блиндаже.
Но майор Сергей – «Иваныч» –
Ординарцу подал знак.
И исчез куда-то на ночь
Подчинённый – не дурак!
Неожиданный, житейский,
Не служебный разговор
Как-то уж не по-армейски
Вёл с Валюхою майор:
– Не понять мне, Валентина,
Что ты делаешь со мной?
Победим – родишь мне сына?
Становись моей женой.
Без тебя уж очень плохо,
По тебе одной грущу
И любимую дурёху
От себя не отпущу.
Как увидел под бомбёжкой –
Ты, ядрена твоя мать…
Засосало вдруг под ложкой,
Бросился тебя спасать.
– Что я сделала плохого?
Как себя мне оправдать?
Ведь с испуга, право слово –
Страх под бомбами лежать…
А на то, что вы сказали,
Я вам вот что доложу –
Вы давно родным мне стали,
Сыновей для вас рожу.
Только знаете, Сергей,
Всё серьёзно и без рук…
Будет всё, как у людей –
Нас распишет политрук.
И была на фронте свадьба.
Пили спирт и ели хлеб…
На той свадьбе побывать бы –
Лучше в мире свадеб нет.
Старшина – волшебник роты,
Покопался в закромах…
Шоколад и даже шпроты
Появились на столах.
Под гармонику губную
Молодые в пляс пошли.
Батальонную, родную
Гости песню завели.
Командир полка приехал.
Прихватил вина с собой.
Молодых поздравил, смехом
Им скомандовал: – Отбой!
Спит счастливая Валюха.
Догорает фитилёк.
В блиндаже тепло и сухо,
Рядом верный муженек.
С ним война не так ужасна.
С ним лишь первая любовь.
Значит, жили не напрасно…
Погибать – так не одной.
Пусть мороз трусцою скачет
И зима пургой метёт…
Наш майор от счастья плачет…
Ветер в небе тучи рвёт…
– Ох ты, Валя-Валентина,
Я тебя уберегу.
За любовь, за мир и сына
Горло выгрызу врагу.
Будем бить проклятых фрицев,
Рвать фашистскую чуму…
Для тебя, моя царица,
Буду жить и не умру.
Всю войну вдвоём шагали.
Всё делили меж собой.
И всегда их согревали –
Нежность, вера и любовь.
Год за годом до Победы.
Под бомбёжку и шрапнель.
Укрывала вместо пледа
Молодых одна шинель.
Отгремели в ночь салюты,
Но и в будни мирных дней –
До последнейшей минуты –
Я не знал семьи дружней.
Родила Валюша мужу
Двух прекрасных сыновей.
В зное лета, в злую стужу
Всем у них открыта дверь.
Врачевали, как умели,
Раны рваные страны –
В выходные песни пели
Из смоленской старины.
И ушли почти что вместе…
Валя первой, он – за ней.
Знаю я, что на том свете
Не было семьи дружней.
Память вечная ушедшим.
Слава вечная живым.
Подвиг ваш на веки-вечно
В наших душах сохраним.
БЛИНЫ У ЯКОВЛЕВНЫ
Над деревнею дымы.
Лишь у Яковлевны свет.
Мы пришли к ней на блины –
Угощенья лучше нет!
С рисом, яйцами и мясом,
Со сметаной и капустой…
Запиваешь их не квасом,
А наливочкой превкусной.
Яковлевна – зав-нач-хора,
Всех солисток собрала,
И судачат они споро
Про житейские дела.
С худруком мы блин за блином
Поедаем, пьём не квас…
В разговоре этом длинном
Хватит места и для нас.
Песни слушаем и млеем
От ожившей старины.
Жаль, что печь мы не умеем
Вот такие вот блины.
– Расскажи нам, баба Валя,
Про секрет своих блинов,
Чтобы жён мы обучали…
Очень вкусно, нету слов!
Яковлевна встрепенулась.
Помутнели вдруг глаза.
Словно в прошлое вернулась…
На щеке блестит слеза.
Память будто озарила.
Изменился человек.
Перед нами Валентина,
Точно и не прожит век.
Говорит по-боевому,
По-девичьи, без прикрас…
Записал я слово в слово
Тот бесхитростный рассказ.
Подошёл Сергей – «Иваныч».
Где-то был он по делам.
Выпил рюмку водки на ночь
И присел тихонько к нам.
Стелется под печкой дрёма,
И как будто мы уже
Не у Яковлевны дома,
А на фронте – в блиндаже.
– Дело было в сорок третьем.
Притащили мужики,
Как трофей, прошу, заметьте –
Три мешка ржаной муки.
Варим, парим, кашеварим,
Отъедаем пузо впрок…
Вот тогда мне был подарен
О блинах один урок.
Муж мой – командир геройский,
Подготовил даже речь
И сказал совсем по свойски:
«Может, нам блинов испечь»?
Попросил и тут же вышел
По военным по делам.
Мой ответ он не услышал.
Будь что будет – быть блинам!
Но нужна ведь сковородка!
Как тогда была я рада,
Что нашлась одна находка –
Типа – «жопы» от снаряда.
На «буржуйку» водрузила,
Посмотрела, есть ли течь…
По-хозяйски, терпеливо
Начала блины я печь.
Прилетел мой муженёк,
Обнял ласково меня:
«Что ты делаешь, Валёк,
Раскрасневшись у огня»?
Как мне мужу не сказать,
Не всплакнуть при всём при том:
«Не могу, мол, выпекать,
Что не блин – то сразу ком».
Я была тогда девчушка –
Только нос, да две косы.
Вот сейчас я – баба-тушка,
Что не выдержат весы.
Мой Серёга – парень бравый…
На блины он не пенял,
Но меня одною правой
К верху попою поднял.
Держит крепко над чугункой.
Вижу, еле дышит печь.
Голосом с весёлой стрункой
О блинах завёл он речь:
«Видишь, милая жена,
В этом деле есть подвох…
Тут стратегия нужна,
Так же, как при ловле блох.
Печку нужно раскалить
Со сковородою.
Масла нет – не будем лить,
Взбрызнем чуть водою».
И пошли у нас блины,
Словно для парада.
Тот рецепт храню с войны
(В «жопе» от снаряда)…
Мы смеёмся до упада.
Ну, рассказчица даёт!
Баба Валя смеху рада,
Угощенья подаёт:
– Ешьте, гости дорогие,
Прямо с печечки блины.
Выпьем, вспомним дни былые…
Лишь бы не было войны!
ШАРАПОВСКИЙ
НАРОДНЫЙ ФОЛЬКЛОРНЫЙ ХОР
Мухина, Леонова
Вместе с Романенковой,
Трандина и Шишкина,
Тыдень с Петроченковой.
Борисова, Егорова,
Галя Феофанова,
Папченкова, Шлеева…
Если будет мало вам –
Людочка Костецкая –
Женщина простецкая.
Мамочкой Чаоли
Звали её, что ли?
Валя Мартыненкова –
Девка – заглядение…
Может, позабыл кого,
Так прошу прощения.
Да, ещё Сергеевна,
Шлеевой мамуля.
Но в памяти утеряна
Фамилия бабули.
Леночка Свиридова,
Ни к чему обиды нам.
Ты чуть-чуть попозже стала
В нашем клубе запевала.
В.Я. Соломатина –
Старшая наставница,
Слушает внимательно,
Но уже полставница.
Вместе собираются,
Песни запевают,
Именины, праздники
Хором отмечают.
Полстраны обкатано.
Пели в телевизоре…
Не были богатыми,
Лишь бусами унизаны.
За плечами каждой
Пять томов истории.
Выглядят все важно
На клубной территории.
Песни запевает
Фросенька Леонова.
Тысячи их знает.
Помнит слово в слово.
А Михалыч – баянист,
И худрук Серёга,
Всё жуют лавровый лист –
Приняли немного.
Я для строгости гляжу
Искоса с прищуром,
Кулаком лишь пригрожу
Этим самодурам.
Но талантливые – черти…
Как на них ругаться?
Верьте мне или не верьте,
Сам могу набраться.
У Егоровой Марии
Лёгкая походочка,
Её хором окрестили –
Золотая звездочка.
Ведь она у нас – герой,
Есть и орден Ленина.
За неё мы все горой,
Пой, Мари Андреевна!
Все почти прошли войну,
Нахлебались горя.
Сейчас нашу старину
Возрождают, споря.
Яковлевна – их душа
И организатор.
Всех помирит неспеша…
Ох, хорош оратор!
Много разных приключений
С хором приключалось!
И, в порядке исключений,
Вам одно досталось.
СЛУЧАЙ В РЕСТОРАНЕ «ИНТУРИСТ»
Мы в престольной как-то пели –
На фольклорном фестивале.
В «Украине» жили, ели…
Хором все туда попали.
На двадцатом этаже
По уютным номерам
Тесновато нам уже…
Просят бабы: «В ресторан»!
Яковлевна – заводила.
Замутила всех старух.
В «Интурист», мол, не ходила,
Выручай, и в ноги бух…
Бабы хором: «Ведь помрём,
В ресторан не попадём!
Ты иди, договорись,
А не то – пропала жизнь»!
Будь что будет, я собрался –
Туфли, бабочка, пиджак.
Ресторан искать подался –
Молодой ещё дурак.
Подхожу к метрдотелю,
Начинаю разговор –
Мол, поужинать хотели…
Сколько нас? Да целый хор!
Мэтр за голову схватился:
– Ну, колхозник, ты даёшь!
Видно, что с луны свалился…
Знаешь хоть, куда идёшь?
Здесь столичный «Интурист» –
Публика крутая…
Я смотрю куда-то вниз:
– Да уж знаю, знаю…
Не даю договорить
Важному халдею.
Эту речь мне не забыть.
Вспомню – так балдею.
– Ты послушай, дорогой,
Только между нами –
У меня один герой,
Другие с орденами.
Так что место отведи
Всем орденоносцам.
Хоть – на люстру посадить
Нас тебе придётся.
Вы, братки, в своей Москве
Пузо отожрали,
А бабули на войне
Кровушкой харкали.
Он насупил брови вниз –
Видимо, расстроен.
– Ладно, будет «Интурист»
Принимать героев.
Приходите ровно в восемь,
На начало смены.
Разместить мы вас попросим.
Только наши цены…
– Что там цены – ерунда!
Как-нибудь прорвёмся.
Нам важна ведь не еда…
Мы споро обернёмся.
Прилетел скорее к бабам
И командую парадом:
– Ордена, медали быстро
Надевай для «Интуриста»!
Принимаем по сто грамм
И шагаем в ресторан,
И меня не подведите –
Хоть по пять рублей возьмите.
Разукрасились старушки,
Нацепили побрякушки.
Видели бы деды –
Как на парад Победы!
Ресторан огромный
Полон иностранцев,
Коллектив наш скромный
Встретил, как засранцев.
Два стола придвинули
Прямо возле входа,
И обслуга сгинула…
Всё, гуляй, свобода!
Музыка эстрадная
Импортно играет.
Буржуино-стадная
Публика гуляет.
Глянули меню – и вмиг
Заскребли затылки.
Лишь два салата на троих,
Да водки три бутылки.
Не пристало трусить нам.
Всё-таки мы русские.
Надо выпить по сто грамм,
К чёрту их закуски.
Выпили, захорошело,
Раскраснелись лица.
– А теперь давайте смело,
Девки, веселиться!
Заведём родную песню,
Только вот какую?
Немцам рядом интересно,
Что же мы толкуем.
Очень франтовитые
Бюргеры умытые.
Попивают чинно шнапс
И всё косятся на нас.
Видно, ордена смущают –
Знамо, фронтовые!
О войне не забывают
Немцы дорогие.
Яковлевна завелась:
– Девки, наливайте!
Раз пошла такая масть,
Парни запевайте.
Зубарев Серёга
Смотрит очень строго.
Он ещё не пьяный,
Да и без баяна.
– Прокашлялись вы уже?
Видно, бабы в кураже.
– Что, ребятушки, молчите?
Запевайте и ведите.
Мы по рюмке хватим,
Всем хором вас подхватим.
И пошло, поехало.
И не надо Пьехи нам.
Зазвучала, полилась
Вдоль застолья узкого,
Над Москвою поднялась –
Песня наша русская!
Эх, кто ж бы, кто ж бы нам, ребятушки, беседу взвеселил?
Эх, эх, любо да люли, нам беседу взвеселил.
Эх, взвеселил бы на беседу разудалый молодец.
Эх, эх, любо да люли, разудалый молодец.
Эх, разудалый, парень бравый, шестьдесят четвёртый год.
Эх, эх, любо да люли, шестьдесят четвёртый год.
Эх, шестьдесят четвёртый год, он отправлен был в поход.
Эх, эх, любо да люли, он отправлен был в поход.
Эх, он отправлен был в поход на чужую сторону.
Эх, эх, любо да люли, на чужую сторону.
Эх, на чужую сторону, на германскую войну.
Эх, эх, любо да люли, на германскую войну.
Эх, мы Германию разбили, закричали все – ура!
Эх, эх, любо да люли, закричали все – ура!
Эх, закричали все – ура! Задрожала мать-земля!
Эх, эх, любо да люли, задрожала мать-земля.
Эх, задрожала мать-земля, вся Россия весела!
Эх, эх, любо да люли, вся Россия весела!
Песня кончилась. Вокруг
Гробовая тишина.
О тарелку вилка вдруг –
Бам-с! У дальнего стола.
В тишине огромный зал.
В разной комбинации
Перед нами молча встал,
И пошли овации…
Даже немцы поднялись –
Качественные зрители…
Хлопать дружно принялись –
Мы же – победители!
Только по их лицам видно,
Что им неприятно.
За Германию обидно.
Да это и понятно.
После первой до второй
Перерывчик небольшой.
Хор запел уже на бис!
Ну, держись, капиталист!
Обалдели все халдеи.
Столы придвигают.
Женщины свободней сели,
Презенты разбирают.
От французов – коньячок.
Немцы – водки русской.
А какой-то морячок
Заказал закуски.
Итальянцы, англичане
К нам уже садятся.
Петь для всех не успеваем,
Ну, куда деваться?
До закрытья кабака
Выдавали гопака.
Закончили «Катюшей» –
С бабушкой Валюшей.
Говорил потом мне кто-то:
– Надо было деньги брать…
– Да какие деньги, что ты –
Мы же шли поотдыхать.
Вот такой вот случай был…
Те, кто жив, тот знает,
Что Народным хор наш слыл –
Народней не бывает!
Все почти уже живут
У матери небесной.
Может, там опять поют –
Очень интересно?
Слава вам и память,
Бабушки-герои!
Будьте вечно с нами –
В радости и горе.
Песню нашу добрую
Спойте всем архангелам.
Ну а я попробую
После смерти тоже к вам.
Валентине Яковлевне
Низко поклоняюсь.
Не пришла ведь раньше мне
Поэма. – Извиняюсь!
СОЛОВЬИ
Всё проходит – и радость, и горе,
Но припомнил я строчку одну:
«Хороши над Шараповом зори,
Соловьиные песни в саду».
Нет уж сада, певцы замолчали,
Соловьи лишь поют на зарю.
И под сердцем комочек печали
Вдруг напомнит про юность мою.
Где вы, лица певуний ушедших,
Лучезарный и добрый ваш взгляд?
О поре, незаметно прошедшей,
Плачет заревом красный закат.
Соловьи не согреют мне душу…
Штукатурка летит с обелисков…
И, наверно, уже я не трушу,
И, возможно, конец уже близко…
Только память нежданной слезою
Упадёт на бумажный листок…
Где-то ухнет осенней грозою,
И дожди полетят на восток.
Соловьи, вы не плачьте, а пойте.
Славьте дни, что уже не вернуть.
Люди, слушайте тихо и стойте…
Ну а мой продолжается путь!