Кому из эрзян не известна песня «Умарина», безудержно-весёлая, ядрёно-искристая, как наливное яблочко?! И слова её у многих и по сей день на памяти, хотя, к сожалению, редко в последние годы удаётся услышать знакомые задорные нотки:
Чувтось паро Умарина, чувтось мазы, Умарь чувто.
Косо чачнесь Умаринась, косо каснось Умарь чувтось.
Казань киланкс сон чачнекшнесь, казань киланкс сон каснокшнось.
Месть авардят, Умарина, месть авардят, Умарь чувто.
Краса земли ты яблонька, венец весны, Умарина.
Где родилась ты яблонька, где ты росла, Умарина!
Освежили память, вспомнили слова некогда известной эрзянской песни, гремевшей в советские времена по всей Мордовии, да и Поволжью. Скажите откровенно: Не возникает вопроса, отчего же Умарина плачет? Не удивляет, что Умарина, оказывается, родилась и росла не где-нибудь, а на Казанской дороге.
Меня эти факты, признаюсь, сильно удивили и озадачили. Изумилась и тому, что такая грустная песня так весело и зажигательно «отпевается», будто мы Яблоньку-Умарину с песнями и плясками в последний путь провожаем. Задумалась и над тем, отчего в этой известной песне Умарина на заданный ей вопрос ответ не даёт? Фольклорным традициям нашего народа присуще повествование в форме диалога: вопрос-ответ. А здесь вопрос задан, а ответа нет. Возникло ощущение незаконченности, а вместе с этим и желание понять – что же явилось причиной слёз красавицы Яблоньки-Умарины?
Недаром говорят: ищите да обрящете. Помощь пришла совершенно неожиданно, и вот перед глазами текст этой старинной эрзянской песни:
Умарина
Чувтось паро умарина,
Чувтось мазый умарь чувтось.
Козонь чачнесь умарина?
Козонь каснесь умарь чувтось?
Покш ки чирес сон чачокшнось,
Казань ки лангс сон касокшнось.
Пек аварди умарина,
Пек сюморды умарь чувто.
Ки неизе пек аварди?
Ки неизе пек сюморди?
Уксус чувто да неизе,
Уксус чувто да маризе.
– Мейс авардят, умарина?
Мейс сюмордат, умарь чувто?
– Секс авардян, уксус чувто,
Секс сюмордан, уксус чувто:
Ось пес чавовсть монь корёнон,
Чирькес чавовсть монь тарадкень
Рукшнань-рукшнань монь лопинень,
Салдырьксэшкат монь умарень.
Яблоня-Умарина
Древо доброе умарина,
Древо красивое умарина.
Где родилась умарина?
Где вырастала умарина?
На обочине большой дороги она родилась,
На Казанской на дороге она вырастала.
Горько плачет умарина,
Сильно яблонька горюет.
Кто узрел её кручину?
Кто узрел её печали?
Вяз её печаль увидел,
Крепкий вяз её расслышал.
– Отчего так горько плачешь?
Да о чём твоя кручина?
– Оттого, вяз, горько плачу,
Оттого, вяз, я печалюсь:
Что погибли под осью колёс мои корни,
Дугами растерзаны мои веточки,
Лепесток к лепестку мои листочки,
Размером с солонку мои яблочки.
Текст оказался не просто печальным, а трагическим – Яблонька погибла, и погибла она не где-нибудь, а на Казанской дороге.
Для понимания всей глубинной сути этой старинной песни следует сделать небольшое, но очень важное пояснение. Дело в том, что Умарину-Яблоньку, наряду с Берёзой, древние эрзяне почитали как Древо Жизни – мировую ось, воплощение мироздания в целом. Это именно ей, Яблоньке-Умарине, слагались жизнеутверждающие песни-гимны, прославляющие её красоту и плодородие.
Умарь, умарь, умарина,
Умарь, умарь, умарь чувто!
Масторонь келес ундоксонзо,
Менелень келес тарадонзо,
Тарад пева цюцёвнензе,
Цюцёв пева медезе кольги,
Лопа ланга штазо озы.
Цяпазь цяпить лопинензе,
Налксезь налксить тарадонзо.
Козонь чачнесь умаринась?
Козонь каснесь умарь чувтось?
Тюштянь паксяс сон чачокшнось,
Тюштянь ума лангс касокшнось.
Сонзе умарде ярсынек,
Паро инязор муинек,
Вадря оцязор кочкинек!
Выходит, непростое древо погибло на обочине Казанской дороги, погибло древо, олицетворяющее Жизнь народа. В параллель невольно вспомнилось и эпическое сказание «Ошонь путома» – «Воздвижение города», вошедшее в эпос «Масторава» и повествующее о строительстве эрзянами на берегу Рава (древнеэрзянское название Волги) города Казани. При закладке именно этого города была принесена в жертву девушка-эрзянка Куляша, за что Казань и была проклята матушкой захороненной заживо девушки:
Кода монь Куляша кулось, Как моя Куляша умерла,
Истя Казанесь ёмазо!.. Так же пусть Казань пропадёт!..
Таким образом, эрзянские эпические сказания и песни свидетельствуют, кем и как был основан город Казань и о его последующей гибели.
Хотя официальной историей признаётся иная трактовка: Древнейшая Казань возникла в начале X века как укреплённая булгарская крепость. Напомним, что чаще всего апеллируют к версии закипевшего котла: колдун посоветовал булгарам построить город там, где без всякого огня будет кипеть врытый в землю котёл с водой. В результате подобное место было найдено на берегу озера Кабан. Отсюда и пошло имя города Казань — казан на древнебулгарском, как и на современном татарском, значит «котёл». Только вот незадача: «татаро-булгарская» этимология Казани никак не вяжется с её расположением на семи холмах.
Древняя Казань располагалась на северо-восточной оконечности кремлёвского холма — вершине мыса, образованного террасой левых берегов Волги и Казанки. Для древне-эрзянских городищ было характерно такое расположение, в силу этого и само городище получало название КРЕМЛЬ, что в переводе с Шокшинского языка (одного из группы мордовских языков) означает «речная терраса» - именно так народ Шокша и сегодня называет площадки на склонах речных долин:
«КРЕМЛЯ» на языке «Шокша» означает - «РЕЧНАЯ ТЕРРАСА».
Ещё больше вопросов возникает, если припомнить, что в ходе археологических раскопок 1977 -1978 гг. было выявлено следующее: с запада, севера и северо-востока территория городища площадью около 4 га ограничивалась крутыми склонами, а с южной сторон - искусственными валом и рвом (Тезицким оврагом). Глубина рва составила 5,5 м при ширине 10-15 м.
Именно такие оборонительно-укреплённые сооружения были характерны для городецкой культуры - археологической культуры племён железного века, заселявших территорию Среднего и Нижнего Поочья, Среднего и Нижнего Поволжья, правоприемниками которой являются эрзянско-окские племена.
Изгиб оврага – ров да вал –
Так городецкая культура
Рельеф природный подчеркнула,
Сим обозначив ареал
Эрзянских древних городищ,
Руси исконных поселений…
Домонгольские укрепления впервые были обнаружены А.Х.Халиковым в раскопе I 1978 г. (200 кв. м), заложенном в западной части сквера. В раскоп попала насыпь земляного вала с каменными укреплениями и часть проездных ворот, которые, А.Х.Халиков датировал второй половиной XII в. Для получения более полноценного представления о направлении линии укрепления заложили ряд шурфов. Результат не заставил себя ждать: были выявлены остатки насыпи вала в западном направлении до Юнкерского училища. Однако продолжение укреплений с восточной стороны на тот момент не было прослежено.
Новые сведения о древнейших укреплениях на территории сквера были получены в ходе работ, проводившихся в 90-е годы прошлого столетия. Территория Кремля южнее Благовещенского собора изучалась в 1994-1997 гг. раскопами II-III общей площадью 797 кв. м. Эти исследования дополнительно подтвердили правильность выделения домонгольского слоя и дали значительный материал для изучения истории Кремля и раннего города XI в. На раскопе II были выявлены остатки древнейших укреплений города в виде земляного вала, насыпанного не позднее рубежа X-XI вв. Эта дата была подтверждена результатами радиоуглеродного анализа. Следовательно, древнее городище Казань функционировало уже в X веке.
Раскоп I 1976-1977 гг. площадью 176 кв. м располагался с южной стороны башни Сююмбике. Здесь были зафиксированы, по мнению авторов раскопа Л.С.Шавохина и А.Г.Мухамадиева, остатки первоначальных укреплений города в виде земляной насыпи шириной 3 м. Эти укрепления А.Х.Халиков считал единовременными с остатками вала, который был обнаружен в раскопе на территории сквера с южной стороны Благовещенского собора. Тем самым подтверждается более древний возраст Казани - X век.
По краю Кремлевского холма, севернее современных стен найдены остатки более ранних каменных стен XII в. Они являются продолжением каменных стен, обнаруженных на восточном склоне.
Читая отчеты археологических раскопов, невольно переносишься в прошлое, и первое соотнесение, которое приходит на ум, это городецкая археологическая культура, именно она представлена небольшими укрепленными городищами. На поселениях открыты землянки, полуземлянки, наземные жилища. Народы городецкой культуры знали металлургию железа. Финал носителей городецких древностей связан с формированием древне-мордовских племён, в котором они, несомненно, приняли участие, поскольку древнейшие мордовские памятники обнаружены именно на городецкой территории. В начале н. э. на территории распространения Городецкой культуры появились могильники с под-курганными и грунтовыми захоронениями. Примерно к этому времени принято относить и формирования культуры древней мордвы. Преемственность культур городецких и древне-мордовских племён отчётливо прослеживается в керамике: глиняная посуда древней мордвы по форме и способу изготовления очень близка к городецкой.
Историки древнее население Казани относят к азелинской археологической культуре, в сложении которой приняли участие носители городецкой культуры правобережных районов Волги. По мнению всех исследователей население азелинской культуры было условно называемым «финно-угорским». На территории низовий Казанки к азелинской культуре можно отнести верхний слой городища Казанка-II, могильник у старого стекольного завода и находки с территории Казанского Кремля. При раскопках городища «Казанка» также найдены остатки жилища-полуземлянки, большое количество фрагментов глиняной посуды круглодонных форм с примесями в тесте толченых раковин, а также глиняная посуда с отпечатками «сетки». Таким образом, находки дают основание считать, что здесь проживали потомки городецкой культуры.
Предвижу град возражений со стороны знатоков археологических культур, так как азелинская культура по мнению историков сформировалась на основе традиций пьяноборской культуры. Что ж, рассмотрим, чем характеризуется эта культурно-историческая общность, существовавшая во II веке до н. э. — II/IV веке н. э. в Нижнем Прикамье и по реке Вятке.
Пьяноборская культура названа по двум могильникам у села Пьяный Бор (ныне Красный Бор на реке Каме в Татарстане), открытым Пасынковым в 1880 году. Пьяноборские памятники II века до н. э. — II века н. э. плотно сосредоточены по правобережью Камы, против устья реки Белой, на протяжении 90 км и на прилегающей территории Башкирии по реке Белой и её притокам тоже примерно на 90 км. Согласно последним данным их количество доходит до 175. Городища двух типов: маленькие крепости-укрытия по окраинам культуры и большие в центральном районе. Население вело комплексное хозяйство, сочетающее скотоводство, земледелие, охоту, рыболовство и бортничество. Возрастает роль железа. Широко распространена бронза. Пьяноборская культурно-историческая общность сформировалась на основе распавшейся ананьинской культурно-исторической общности. В облике пьяноборцев, в отличие от монголоидных ананьинцев, преобладает европеоидный компонент.
Вот здесь-то и возникает большой вопрос – если облик пьяноборцев так разительно отличается от ананьинцев, то кто и почему решил, что пьяноборская культурно-историческая общность сформировалась «на основе распавшейся ананьинской культурно-исторической общности»?!! Для ананьинской культуры характерны неукрепленные поселения, городища и бескурганные могильники. Среди ананьинцев были как ярко выраженные монголоиды: низкорослые и плосколицые, так и представители европейского типа.
Что ж, проанализируем характерные признаки ананьинской культуры.
1) На самых ранних из них (например, I Мордовский) в стороне от могил находились группы каменных стел с изображением оружия. В VI—V вв. до н. э. их сменили стелы на могилах, иногда с изображением мужчин с оружием или без него. По моему мнению, это явно воинские захоронения, которые могли быть на местах особо значимых сражений - столкновений местного осёдлого населения с нападающими кочевыми племенами.
2) Господствует обряд ингумации в могилах-ямах, над которыми возводились деревянные срубы-домики. Здесь особо замечу, что срубы-домики характерны для наших мордовских захоронений. Согласно древней Вере наших предков, душа умершего продолжала пребывать на Земле ещё 40 дней, и домик-сруб предназначался быть её пристанищем. В экспозиции государственного этнографического музея мне приходилось видеть сделанную в Рязанской области фотографию с изображением такого сруба-домика на могильном холме в окружении огромных крестов на соседних захоронениях. На мой вопрос: Что это за домик на могильном холме? - смотритель музея так и не смогла ответить. Видимо, не знают ответа и многие из археологов и историков.
3) Преобладали одиночные погребения, но известны парные и коллективные, представлены расчленённые (повторные) и частичные (захоронения черепов). Погребения в ряде случаев сопровождались мясной напутственной пищей (мужчины — кониной, женщины — говядиной) и различными предметами, включая глиняные сосуды. По моему мнению, налицо явная мешанина различных археологических культур. Ни у одного из осёдлых племён конина не употреблялась в пищу. Конь особо почитался, недаром героев-эриев хоронили вместе с конём. Конь был верным и надёжным другом воинам-защитникам древней Расьсийской Земли от кочевников, отсюда и такая честь. Конина могла быть пищей только у кочевников, отсюда и напрашивается вывод, что погребения с напутственной пищей в виде конины – это иноплеменные погребения, погребения тех, кто пришёл на нашу Землю с огнём и мечом. Именно этим фактом и можно объяснить разнорасовое представительство ананьинской археологической культуры, её неоднородность.
4) В мужских погребениях обычно находят оружие, орудия труда (копьё, кельт, меч, кинжал, наконечники стрел, клевец) и украшения. В женских могилах встречаются украшения (браслеты, гривны, сюлгамы, наборы из бляшек и трубочек-пронизей, нашивавшихся на кожаный головной венчик). Наличие оружия в мужских погребениях даёт основание предполагать о необходимости защищаться и защищать. Нападения кочевников становились всё более частыми, а столкновения жестокими. Необходимо было защищать свою родную Землю, свои поля, свои городища, свой Род земледельцев эрзяно-окцев, исконных жителей великого Ине Рава – сегодняшней Волги. Не забудем попутно указать и на то, что женские украшения «сюлгамы» в переводе со всех мордовских языков означает «застёжка», об этом известно далеко не всем историкам и археологам.
Слишком много вопросов вызывает ананьинская культура, но очевиден главный вывод: ананьинская культура искусственно образована синтезом двух различных рас, различных традиций, и не могла быть исходной для европеоидной пьяноборской культуры с её укрепленными городищами. Пьяноборская культура – это одна из ветвей городецкой культуры, соответственно и азелинская – не что иное, как потомственное продолжение городецких традиций, а азелинские грунтовые могильники, ингумационные захоронения, ориентированные головой на север – это лишь дополнительное подтверждение тому. Но, пожалуй, самым убедительным является женский костюм, характерный для азелинской культуры, который состоял из: шапочки или венчика с накосником и височными подвесками, ожерелья, гривны и браслетов, нагрудных пластин, передника, широкого пояса, часто с эполетовидной застёжкой, накладками и подвесными кистями, разнообразными нашивками и подвесками – то есть нашего эрзянского пулая-пулагая! Эта деталь являлась неотъемлемой частью эрзянских женских одеяний.
Пулай – поясное украшение эрзянок; набедренник. Пулай подвязывали сзади, поверх рубахи, на бёдрах. В его основе — прямоугольный кусок двойного холста с зашитым в середину картоном или войлоком (20 — 30 сантиметров). Лицевую сторону украшали вышивкой, плоскими пуговицами, раковинами, позументом, бахромой из медных цепочек и цветного бисера. К верхнему краю пришивали узкий пояс, по бокам — кисти из шерстяных ниток и бисера. В восточных районах Мордовии и сопредельных с ними селениях Ульяновской области и Чувашии носили пулаи с валиком, без вышивки, с длинной (30 — 40 сантиметров) бахромой (суре пуло) из чёрных шерстяных кручёных ниток (с добавлением зелёных и красных). Валик расшивали бусами, розетками из лент или шерсти с пуговицами в середине. У теньгушевской эрзи было облегченное поясное украшение (цёко сыр гаркс), напоминавшее пулай. У эрзян Саратовской и Пензенской областей набедренные украшения имели вид пояса с подвесками и кистями (лапкат).
http://www.mordovia.info/wiki/
Рассмотрим, какие же археологические памятники были выявлены непосредственно на территории Казанского Кремля и какие заключения делают археологи-исследователи. С 1994 по 2004 г. на территории Кремля было заложено 26 раскопов общей площадью около 10000 кв. м и проведены десятки наблюдений за земляными работами, в результате которых были получены важные материалы в изучении древней Казани.
Согласно концепции А.Х.Халикова, выработанной на основе новых материалов, самое раннее укрепленное поселение (городище 1) возникло в XII в. (1177 г.) на северо-западной оконечности Кремлевского холма. С запада, севера и северо-востока территория городища площадью около 4 га ограничивалась крутыми склонами, а с южной сторон - искусственными валом и рвом (Тезицким оврагом). Чуть позже первоначальный город - Казанская крепость - был дополнительно укреплен белокаменными стенами. Следы кладбища домонгольского времени были выявлены в районе Консисторской башни.
Однако выше рассмотренные артефакты раскопов территории Кремля южнее Благовещенского собора, а также результаты радиоуглеродного анализа дают основание полагать, что древнее городище функционировало уже в X веке.
В ходе раскопок 1999 г., примерно в 200 м к востоку от Дмитриевской башни на ул. Федосеевской С.И.Валиулиной, были открыты следы ремесленного посада, в домонгольском слое которого зафиксированы четкие признаки металлургического производства в виде скопления железных шлаков.
В районе Пятигранной башни были расчищены три погребения домонгольского времени. В могильных ямах лежали скелеты людей, ориентированных головой на северо-запад. Подобная ориентировка более характерна для местных поволжско-финских племен. Вещи в могилах отсутствуют, поэтому этническую принадлежность погребенных определить пока не возможно.
Кроме археологических работ в Кремле, Н.Ф.Калининым проводились наблюдения на улицах и в окрестностях Казани. В 1935 г. была предпринята попытка изучения территории Архиерейской дачи на месте предполагаемого Кабанского городища. Археологически исследовался Памятник погибшим воинам, где выявлены "мордовские вещи XI-XII вв."
Вот, пожалуй, и всё, что удалось найти в ходе изучения результатов археологических находок. Что удивило – отсутствие систематизации и сколь-нибудь внятных описаний археологических объектов. Но при всём при этом:
1) обнаруженные некрополи X-XII веков с характерным ориентированием на северо-запад,
2) выявленные «мордовские вещи» того же периода, и, в первую очередь, традиционный обязательный элемент женского эрзянского костюма – пулай,
3) черты древнеэрзянского городища с его защитными сооружениями - рвами, валами, крепостными стенами,
дают достаточно веские основания полагать, что эрзянская Казань имела место быть. И не случайно эрзянский эпос донёс до нас отголоски её древней истории, её жертвенного воздвижения и её трагической гибели.
Козонь чачнесь умаринась?
Козонь каснесь умарь чувтось?
Казань киланкс сон чачнёкшнесь,
Казань киланкс сон каснокшнось…
Татьяна Ротанова (Вирява), 05.03.2013 г.
На фото: эрзянский пулай - неотъемлемая часть эрзянского национального женского костюма.
Из экспозиции Государственного этнографического музея, г. Санкт-Петербург
При написании статьи использовались материалы сайтов:
http://www.kazan-kremlin.ru/kremlin/archaeology/
http://кфу.рф/archeol/otkr1.htm