Нелюбимые

               
Посвящается Виталику, Сергею, Андрею , Николаю, Стюарту, еще раз Сергею и еще девяти мужчинам , кто остался ненаписанным в этой строке.

Он стоял перед зеркалом . Поправлял манжетку . А я впивалась губами в его спину, в область , между шрамом из прошлой жизни и левой лопаткой. В этот момент молниеносно проходящей искренности мое сердце уже чувствовало нового человека. Его. Силуэт вырисовывался из весны, капель кровавого барного виски и неблагополучных прогулок с подругой по моему ночному городу.  Того, что стоит сейчас перед зеркалом в мыслях я уже отдавала . Его работе. Его ветру. Его принципам.
Его молчанию . Через него он забирал из моего истерзанного сердца кусочек моей слабости , красоты и покорности. Потому что больше дать ему мне было нечего. И он знал.
Мы расставались.
 Из нашего молчания потихоньку ткалась вся моя следующая уже без него жизнь. И зеркал таких, с отражением моих непослушных кудрей , моих нагло любящих губ в ней было очень много. Зеркала с моими мужчинами разбивались одно об одно и оставляли кровавые капельки на моих босых ногах. А я натягивала струны покрепче и шла вперед, гадая, кто следующий останется  в моем зазеркалье. Кто придет нежданными звонками , приятной назойливостью, подарками , взглядом влюбленного кота и вот таким вот сизым молчанием в одиноком необратимо сером рассвете.
Иногда попадались те, что делали особенно больно . Слово «малышка» из их губ вылетало смертельной пулей. Я не пряталась и смело принимала атаку на свое полу разбитое сердце. Покорно шла к его океану что бы следующие пару недель русалкой купаться в волнах его философии. Потом неизменно следовало молчание. Океан надевал пиджак и уходил в неизвестном направлении , оставляя меня , голую, с припухшими от его поцелуев и своих слез губами , которые так искренне пытались   его полюбить , одну на берегу. Ожидать прилива.
Некоторых приходилось оставлять одних. Первой. Тогда я одевала бежевый тренч , гладила их по головке, словно мама , целовала в лоб . И уходила . В свою кошачью ночь. А они оставались . С твердой верой в то что я им позвоню и поцелуем на красивых  упрямых лбах.
Но самыми любимыми из всех были те, кто в момент долгожданных концов бешено  раздирал мне спину , кидал в меня стаканы а потом  после смсками все входящие папки.  Такие отказывались понимать неизбежность конца. Отказывались делить мое тело с кем -то еще. Отказывались оставаться «друзьями на голодный вечер» в моей телефонной папке. В них вскипало мужское начало и на всю жизнь устаканивалась стойкая ненависть  к той самой милой попутчице с родинкой на левой щеке и глазами изгнанного чертенка. Они ненавидели меня всем существом .
И поэтому были самыми любимыми из моих нелюбимых.
Потому что , не  оставляя при этом сердце страдать , они дарили надежду на то , что среди многих миллиардов мужских хромосом  невидимая удача  подкинет мне две счастливые пары рук и ног которые свяжут меня накрепко корабельными канатами и оставят на своем судне. Не побоясь того , что женщина на корабле к беде.
Оставят навсегда.
И теперь, в этот самый момент , оставляя на холодном зеркале кусочек своего дыхания и поцелуй между его шрамом и левой лопаткой ,я знала, что через полчаса неудобного совместного завтрака меня проглотит  впадина мегаполиса . И  улыбалась тайком своему отражению, как моряк перед новым плаванием ,  вспоминая все корабли и молясь что бы в чьем-то следующем океане я все – таки смогла утонуть.

5 марта 2013 г.