На бугорке в траве зеленой
На солнце нежась и в росе,
Лежали три дворняги сонных
На придорожной полосе.
Барбос Барбосыч, пегой масти,
Когда бывал не зол и сыт
В рассказах был великий мастер
Чем украшал бродячий быт.
И в этот день, в начале мая,
Он заявил своим друзьям:
«Я по секрету Вам пролаю,
Что лишь вчера узнал и сам.
Среди собачьего народа
Кто ценит ум, кто красоту,
И уж, естественно, породу –
Таких заметно за версту…
Мир, с точки зрения собаки,
Наверное, не так уж плох,
И в нем не обойтись без драки
И без ошейника, и блох.
Он, этот мир, от подворотни
И дальше - не один квартал
На край я бегал в день субботний
И очень, сознаюсь, устал…
Там столько запахов и звуков,
И неопознанных следов,
Из всех отчаянных поступков
Я этот повторить готов.
Там, за забором, есть терраса.
Среди подушек, одеял,
Поверх зеленого матраца
С экраном коробок стоял.
С него о новостях недели
Губами двигало лицо.
И чинно на него глядели
Коты, усевшись на крыльцо
И вот, представьте, что я слышу
Из ящика средь бела дня –
Что лошади и даже мыши
Собакам - близкая родня!
Что есть какие-то там гены
И это просто доказать…
А то, что не едим мы сена,
А им костей не прожевать?...
Я б в споре выгрыз шнур с розеткой
За одну разницу в хвосте!
Как аргумент - засадят в клетку,
Не разбираясь в правоте…
Не знаю – может, на востоке,
Где узы кровные святы,
Собачий род не одинокий
И лошадьми пригрет и сыт.
От информации в излишке
Случится может и беда…
Я уступил дорогу мышке,
Чего не делал никогда.
Защита мыши – дань не моде,
Не огорчил бы кто с утра
И совершил собачий подвиг –
Загнал на дерево кота.
И в напряженном размышленьи
Я долго пребывал в тиши,
О необычном поведеньи
Своей растроганной души.
А вывод был и прост, и ясен,
Как шерсть на кончике хвоста –
Мир по собачьему прекрасен
Когда царит в нем доброта»!…»