- Эй, Мойша, пей! Не хочешь?
Он не слышит:
кузнечный молот перепонки рвет –
тот механический, что не умеет тише…
Кузнец оглохший в бой сейчас пойдет…
Ему не страшен вой снарядов грозный,
он попросту не слышит этот вой.
Призвали – спохватились – слишком поздно.
А он молчал, кивая головой.
- Винтовку знаешь? – он кивал, не слыша.
- Стрелять умеешь? – он опять кивнул.
Осенний дождь шуршал соломой с крыши.
Боец-мальчонка песню затянул
не по -киношному, со страху… с переляку.
- Заткнись, малец!
Закапал дождь звончей.
И вслед дождю березы стали плакать
от теплой ласки солнечных лучей...
- Какой грибной! Послушай, Мойша, рясный…
И ближний дождь глушил далекий гул.
- Кузнец, ты слышишь? Значит, не напрасно…
В ответ он улыбнулся и кивнул.
А что потом – не ведаю, не знаю…
Без вести, но не значит - вести нет:
Кузнец Моисей все слышит – и кивает
с войны не возвратившийся мой дед.