То белеют кости
прошлого в суглинке,
то чернеют метки,
то алеют зори…
Взгляд – заблудший остров
за повисшей дымкой.
Стулья, табуретки,
тени в коридоре,
мятые одежды,
стебель, занавеской
спрятанный в оффшорах,
кожица обоев…
Всё вокруг – как прежде,
если бы не резкий
голос – так фарфор мы
бьём жестоким боем.
Голос – оборотной
стороной дремоты
расчехляет стены,
отворяет двери…
Голос бьётся в окна.
Где ты? Кто ты? Что ты?
Что течёт по венам?
Что в огне артерий?
Где твой полустанок?
С кем рифмуешь сердце?
Чем покрыты спинки
кресел в тихом доме?
От потоков стало
мокрым полотенце.
Старой грампластинкой
ум скрипит и стонет…
Зябко на балконе.
Ветер – злой и колкий.
В пальцах сигарета
убывает в росте.
К небу – как к иконе
медленно и долго
шаркает планета –
терниями к звёздам.
Голос – будто ливень –
жалит каждым словом.
Ты ли это в стёклах?
В чём твои приметы?
Мог бы быть счастливым
в мире низколобом,
но простом, как свёкла
в праздном винегрете?
Улица петляет
меж домов и строек.
Пахнет затхлым веком
и гнилой листвою.
За собачьим лаем –
голос – гиблый морок.
Не согреет веко
серый глаз. И снова
сверлят череп фразы.
Ты здесь – гость? Ты – призрак?
Кто твои соседи?
Как ты ими прозван?
Не находит разум
ни следов, ни смысла,
хоть и ставит сети,
хоть и клонит лозы.
Кто мой обличитель?
Кто мой облучатель?
В глянцевых витринах
расцветают блики.
В ночь, колёса, мчите,
в том приняв участье,
что для пилигрима
суеты – улика.
Я себя оставлю
на распутье камнем –
и его встречая,
стану сед, как волос.
Тот вопрос о главном,
что поставил Гамлет,
в тишине молчанья
вновь озвучит голос…
08.11.2012 г.