* * *
Смертью ты меня не напугаешь –
Знаю с детства – что такое тлен.
Завтра – это завтра, дорогая,
А сегодня это просто – крен –
Душу, как корабль, в холодном море,
Накренило, бросило в тоску.
Слово «страх» – как надпись на заборе –
Все срывают с буквой «с» доску –
Все хотят забыться, «задолбаться»,
Лишь бы не бояться перемен.
Так что изнасилуй «домочадцев»,
Разгрузись, и выровняешь крен.
Слово смерть пришло ко мне от мамы –
Как-то попыталась малышу
Объяснить значенье этой драмы –
Я сейчас всё это опишу:
Мне, наверно, был в ту пору годик,
Может – больше, но уже – ходил –
Плавал по двору, как пароходик,
Как любой из маленьких чудил.
Лепетал, знакомился с планетой,
Что вмещалась в образе жилья
И двора, в котором – как-то где-то
Я нашёл случайно воробья. –
Подобрал, и радостно потопал
С той находкой к мамочке своей.
Мама объяснила мне галопом:
«Юра, это – мёртвый воробей!
Брось его, он умер, это – кака…
В ручки каку брать, сынок, нельзя!»
После этих слов, я начал плакать,
И жалеть всем сердцем воробья.
Ну, а мама больше распаляла:
«Это – смерть! Его на свете – нет!»,
Я ж тогда, наплакавшись немало,
Повторял за мамой этот бред:
«Нет его… «нема», - по-деревенски, -
Даже мать расплакалась сама,
И твердила мне со скорбью женской:
«Да, сынок, «нема» его, «нема»…
А потом мы с мамой закопали,
Словно человека, воробья.
Вот такие смертные детали
Лицезрел впервые в жизни я.
А по жизни часто приходилось
Хоронить в земле своих родных,
Их гробы, как лодки Наутилус,
Бороздят простор морей земных –
Где-то там, на дне, в земле глубокой,
Существует их «подводный» мир.
Мне без них ужасно одиноко,
Хоть ныряй, чтоб ближе к ним, в сортир!
Так что, ты меня не напугаешь,
Тем, чего я в жизни не боюсь…
Вот и ты не бойся, дорогая,
Разгружай, как можешь, этот груз!
Ну, а если хочется поплакать,
То – поплачь, хорошая моя,
А потом зарой всю эту «бяку»,
И забудь навеки «воробья»!
28 февраля 2013 г.