О, знала ль ты тогда… давно, в Тарусе,
Могла ль предвидеть избранность пути,
Когда впервые, прошептав по-русски,
Стих Пушкина продлила – до пяти --
С его трёх строф, по-детски, гениально,
Всей жизнью оплатив судьбе оброк --
До неизвестности мемориальной --
От тех восьми неосторожных строк?
Могла ль представить
жизнь в скитаньях долгих –
Германию, Париж, глухой вокзал
Москвы – в пустых вестях и кривотолках…
И заглянуть Елабуге в глаза?
А если знала… Что бы изменилось,
Когда бы знала… да хоть что-нибудь?
Ну, и потом... потом…
Скажи, на милость:
Вознаграждён ли Господом твой путь?
Твоим стихам, как драгоценным винам,
Давно настал предсказанный черёд --
Бессчётные тома по магазинам.
Теперь их тоже мало кто берёт –
Почти что, в каждом доме, без сомнений,
Найдётся пара книг твоих, поверь,
Иль – полное собранье сочинений,
Стократно переизданных теперь.
В домах, где ты жила, теперь – музеи
Земного пребыванья твоего.
Там ты творила колдовское зелье
Своих пророчеств, это волшебство
Негромко ремеслом именовала
Привычно непридуманностью строк
Срывала с дней тех -- тайны покрывало,
Переступая вечности порог.
Ошиблась ты сказав: "Другая мода!
Меня не помнят даже старики..."
Опять тебе через земные воды
Протягиваю две руки.
Считаешь ли, что жизнь пропала даром?
Стоит в Тарусе памятник тебе.
Марина, слышишь, молодой и старый –
Здесь молят Бога о твоей судьбе.
В Москве в Борисоглебском переулке
С тобою, бронзовой, столкнулась невзначай,
Отозвалась в висках и сердце гулко
Стихов твоих надрывная печаль…
Во Франции открыт совсем недавно
Твой памятник в Сен-Жиль-Круа-де-Ви.
Судьбою зарифмованная данность
Напомнила: душа ещё кровит.
И снова посыпает раны солью
Клокочущая бездна бытия:
В Тарусе и во Франции – босою
Страна увековечила тебя.
Но, если б не вернулась ты в Россию --
Могила бы известною была,
И отыскать мне было бы под силу
Её на Сент-Женевьев-де-Буа.
А где-то там, на улочках Парижа,
Любила ты стихами говорить.
Наверное, и там осталась крыша,
С которой ты мечтала воспарить...
И пусть с тобой пребудет только радость --
На том ли свете... иль на этот свет
Вернёшься ты – не в ночи мрак, а в алость
Зари, предвосхищающей рассвет.
P.S.
...Я отложила ручку... Тихо в доме...
На небе от заката яркий след...
И в облачном пленительном изломе
Угадываю женский силуэт...
А луч зари зажёг четыре слова
В её открытой книге на столе:
"Сказать? - Скажу! Небытие - условность"...
И облако растаяло во мгле.