...мертвыи бо срама не имамъ.
Святославъ
Мы снимаем войну, как снимают одну проститутку
всей оравой на хор или в очередь на ночь бойцы.
Мы ей платим исправно за каждую ходку и шутку,
чтоб свести с нею счёты, а там и с концами концы.
Мы снимаем с неё макияж, камуфляж и бандану,
ловим даму в прицел и берём её на абордаж,
чтоб заставить застыть, замереть не имущую сраму,
поглядеть на себя и слегка поубавить кураж.
Мало прелести в ней, но немало в бою обаянья,
упоения мужеством друга и кровью врага.
И срывает нахальная девка с себя одеянья –
и голодному зверю становится вдруг дорога.
Недосуг нам болтать о любви-нелюбви, о причинах
этой встречи с натурщицей, с нашей, пардон, визави:
ведь нуждается эта «модель» в настоящих мужчинах!
Закадрить мужика – у такой и в башке, и в крови.
Это будет потом: раскадровка, потом – оцифровка, –
а пока день и ночь мы снимаем: кадрим и кадрим –
в первый раз, как всегда, – неуверенно, робко, неловко,
а сто первый (коль снайпер не снимет) – уже не экстрим.
Мы снимаем войну, как снимают продажную девку.
Много мамок и папок у ней, и братков – как собак.
Пуля в поле свистит. Капля бьёт в деревянную деку.
И мотив – в объектив. И судьба разжимает кулак...
Мы снимаем войну, как снимают продажную девку.
Много мамок у ней, и братков у неё – через край.
Пуля в поле свистит. Пальцы бьются в сосновую деку.
И мотив – в объектив. И тоскливое: «Не умирай...»